Двенадцатая карта

– Внутри смогли что-нибудь разглядеть? – спросил его Хауман.

– Ответ отрицательный, сэр. Окна со стороны фасада непроницаемы.

Он объяснил, что приблизился к передним окнам на максимально возможное расстояние, а с задней стороны дома работает вторая группа. Затем добавил:

– Регистрируются звуки голосов и бегущей из крана воды. Голоса похожи на детские.

– Только детей не хватало, – пробормотал Хауман.

– Возможно, радио или телевизор. Трудно сказать.

Хауман кивнул.

– Группа наблюдения два. Доложить обстановку.

– Второй на связи. Есть небольшая щель между шторой и краем окна. Хотя видно не много. В комнате никого рассмотреть не могу – узкий угол обзора. В передних комнатах горит свет. Кажется, слышны голоса. Музыка. Прием.

– Детских игрушек не видно?

– Нет. Но у меня угол обзора всего десять градусов. Больше разглядеть не могу, прием.

– Какое-нибудь движение?

– Отрицательно, прием.

– Вас понял. Что в инфракрасном диапазоне?

Детекторы инфракрасного излучения способны фиксировать положение животных, людей и других тепловых источников внутри здания.

Еще один техник из группы наблюдения исследовал инфракрасный спектр.

– Регистрируются признаки теплового излучения, но слишком слабые, чтобы определить источник.

– Звуковая картина? Прием.

– Скрипы и стоны. Возможно, естественное осаждение, трубы, вентиляция; а возможно, объект перемещается по квартире или ерзает на стуле. Предположительно он внутри, но где именно, сказать невозможно. Квартира плотно прикрыта от сканирования. Прием.

– Вас понял, продолжайте наблюдение. Конец связи.

Сакс сказала в свой микрофон:

– Райм, ты слышал обмен?

– Как я мог его слышать?

– Они считают, что внутри кто-то есть.

– Перестрелки нам только и не хватает, – пробубнил Райм. – Мы должны сохранить как можно больше вещественных доказательств. Они, возможно, наш единственный способ установить, кто его нанял и кто сообщник.

Хауман вновь окинул здание недовольным взглядом, и Сакс, которая в душе сама была наполовину спецназовцем, хорошо его понимала. Задержание обещало быть трудным. В распоряжении киллера имелось два окна со стороны фасада, три сзади и шесть по бокам здания. Он может воспользоваться любым, если попробует бежать. Соседнее здание располагалось рядом, всего в четырех футах, – туда легко можно было перепрыгнуть. Или залечь на крыше со стороны фасада и вести прицельный огонь. На противоположной стороне улицы также стояли дома. Если завяжется бой, велика вероятность, что пострадают случайные люди. Бойд мог намеренно их обстреливать в надежде ранить кого-нибудь наугад. Сакс вспомнила о его привычке стрелять по прохожим в качестве отвлекающей меры. Вряд ли он на этот раз изменит тактику. Придется отводить жителей, прежде чем начинать штурм.

Хауман поднес к губам рацию:

– Наш человек внутри. Камер наблюдения, как на Элизабет-стрит, у Бойда здесь нет, о нашем подходе он не узнает. – Затем мрачно добавил: – Если, конечно, не приготовил других сюрпризов. Чего, зная этого мерзавца, исключать нельзя.

Сбоку послышалось чье-то хриплое дыхание. Сакс обернулась. Рядом в тяжелом бронежилете, машинально поглаживая рукоятку пистолета, стоял Лон Селлитто и изучающе оглядывал здание. У него тоже был озабоченный вид, но Сакс сразу поняла, что терзают его вовсе не вероятные трудности штурма. Он разрывался от нерешительности. Как старшему следователю, ему не обязательно было участвовать в штурме, даже наоборот – учитывая его комплекцию и не бог весть какую меткость, в передовой группе захвата делать ему было нечего.

Однако здравый смысл тут был ни при чем. Глядя, как Селлитто непроизвольно подносит руку к щеке, чтобы стереть невидимое пятнышко крови, догадываясь, что он вновь переживает вчерашний инцидент с выстрелом и убийство доктора Бэрри, Сакс поняла: для Лона настал момент истины. Выражение ее отца, который совершил немало смелых поступков, служа в полиции, но, пожалуй, наибольшую отвагу проявил в борьбе с раком. Болезнь убила его, но не сломила. В то время Амелия уже была копом, и отец часто давал ей профессиональные наставления. Как-то он сказал, что она обязательно окажется в ситуации, когда не остается ничего другого, как идти на смертельный риск или в одиночку отвечать на брошенный вызов. «Я называю это моментом истины, Эйми, – момент, когда надо идти напролом. Твоим противником может оказаться преступник, а может и твой напарник. А то и все полицейское управление Нью-Йорка».

Иногда, говорил он, самая жестокая схватка – это схватка с самим собой.

Селлитто знал, что должен делать: первым войти в квартиру преступника.

Но после вчерашнего случая у музея его сковывал страх.

Момент истины… Решится он или нет?

Хауман разбил своих людей на три группы, еще нескольких отправил перекрыть движение и одного человека – присматривать за входом в подъезд: перехватить любого, кто направляется к входу, и если ничего не подозревающий Бойд выйдет по какому-нибудь делу, задержать и его. Один боец занял позицию на крыше, еще несколько – в соседнем здании, на случай если Бойд решит уходить, как на Элизабет-стрит.

Затем Хауман повернулся к Сакс: