Двенадцатая карта

«Повешенный» не означает наказание для кого-либо. Появление этой карты указывает на духовный поиск, который ведет к принятию решения, переходному периоду, смене жизненного пути. Часто карта предрекает подчинение обстоятельствам, отказ от борьбы, смирение с тем, что есть. Если она выпадает вам при гадании, вы должны прислушаться к своему внутреннему Я, пусть даже это на первый взгляд противоречит здравому смыслу.

Кара сказала:

– Образ «Повешенного» не имеет ничего общего с насилием или смертью, он означает духовную неопределенность, ожидание. – Она покачала головой: – Это не та карта, какую мог бы выбрать убийца, разбирайся он хоть немного в таро. Тут подошла бы «Башня» или один из младших арканов масти «мечей» – именно они предрекают дурное.

– Значит, он выбрал ее только из-за того, что ему она показалась зловещей, – резюмировал Райм. – И еще потому, что планировал задушить, то есть «повесить», жертву.

– Думаю, так.

– Спасибо, – сказал Райм.

Сакс тоже ее поблагодарила.

– Пора возвращаться – надо еще репетировать. – Кара пожала Женеве руку: – Надеюсь, у тебя все обойдется.

– Спасибо.

Кара направилась к выходу, но у самой двери обернулась и посмотрела на девушку:

– Ты любишь фокусы и магические представления?

– Мне редко приходится выбираться, – сказала Женева. – Школа отнимает много времени.

– В общем, так. Через три недели у меня представление. Если тебе интересно, вся информация на билете.

– Где-где?

– На билете.

– Но у меня нет билета!

– Конечно, есть. В сумочке. Ах да, для чего там цветок? Считай его талисманом на удачу.

Кара вышла. Все услышали, как хлопнула дверь.

– О чем это она? – недоуменно спросила Женева, глядя на закрытую сумочку.

Сакс рассмеялась:

– А ты посмотри.

Расстегнув молнию, Женева заморгала от удивления. Внутри лежал билет на представление Кары, а рядом – сухая фиалка.

– Как она это сделала? – прошептала Женева.

– Нам ни разу не удалось ее подловить, – ответил Райм. – Одно ясно: она чертовски ловкая.

– Вот уж точно. – Девушка приподняла цветок.

Взгляд детектива привлекла карта, которую Купер пришпиливал к доске для улик рядом с распечаткой.

– Итак, выбором карты преступник только создает видимость, будто нападение совершено по оккультным мотивам. На самом деле он понятия не имеет о ее истинном смысле. А значит… – Райм умолк, разглядывая таблицу с уликами. – Господи!

Остальные уставились на него.

– Что? – спросил Купер.

– Мы все неверно истолковали.

Селлитто оторвал пальцы от лица.

– То есть как?

– Помните отпечатки на предметах из «набора насильника»? Свои он стер, так?

– Так, – подтвердил Купер.

– Но все-таки отпечатки там есть, – развивал мысль Райм. – И скорее всего принадлежат кассирше, поскольку совпадают с отпечатками на чеке.

– Верно. Ну и что? – Селлитто пожал плечами.

– А значит, свои он стер еще до того, как подошел к кассе. Прямо там, в магазине.

Никто не проронил ни слова. Райма задело, что никто не уловил его мысль. Он продолжал:

– Преступник и хотел, чтобы на всех предметах остались отпечатки кассирши.

Сакс догадалась:

– Он планировал оставить пакет на месте нападения специально для нас.

Пуласки понимающе закивал:

– Иначе он бы стер все отпечатки, когда принес покупку домой.

– Вот именно, – с торжествующими нотками в голосе произнес Райм. – Думаю, улики он подбросил специально, чтобы изобразить изнасилование по каким-то оккультным мотивам. Так-так… давайте-ка отступим на шаг.

Райма позабавило, как при этих словах Пуласки смущенно глянул на его ноги.

– Преступник застает Женеву в музее. Вряд ли подходящее место для преступления на сексуальной почве. Дальше наносит ей по голове – вернее, по манекену – удар такой силы, каким можно не только надолго оглушить, но и убить. Если так, то зачем ему перочинный ножик и клейкая лента? А еще он оставляет карту таро, которая, как ему кажется, выражает угрозу. Нет-нет, на попытку изнасилования не похоже.

– Что же он тогда замышлял? – спросил Селлитто.

– Вот это-то мы и должны выяснить. – Райм немного подумал, затем спросил: – Ты говоришь, доктор Бэрри ничего не видел?

– Так он сам мне сказал.

– И тем не менее наш объект возвращается и убивает его. – Райм нахмурился. – А еще наш мистер Десять-девять расколошматил аппарат для микрофиш. Он ведь профессионал, подобные припадки гнева вряд ли ему свойственны. От него вот-вот уйдет жертва, а он принимается громить вещи только лишь потому, что у него не задался денек? – Райм посмотрел на Женеву: – Ты сказала, что читала какую-то старую газету?

– Да, журнал, – уточнила школьница.

– На том аппарате для микрофиш?

– Ага.