Двенадцатая статуя

Решение послать ко всем чертям Файла и работу, которую он подкидывал время от времени, не было простой бравадой. Телесериал, который пестовал Мел, окреп и набрался сил, как показал последний рейтинг. Имея в своем активе столь популярный сериал, он мог надеяться на спокойное, обеспеченное будущее. Его ожидания оправдались. Фильм шел с успехом, а когда решено было больше серий не снимать, телевидение стало платить за повторный показ, и, значит, у Мела не было необходимости снова начать работать на Файла или даже помышлять о сотрудничестве с ним.

А теперь он вдруг опять понадобился Файлу, хотя трудно было понять почему — ведь совершенно очевидно, что Мел Гордон, получающий солидные гонорары, будет стоить дороже, чем прежний Мел Гордон, который брал, сколько дают. В конце концов они с Файлом пришли к компромиссу, от которого, как обычно, выиграл Файл. Хуже всего, что он знал слабость Мела, его пристрастие к возне с никуда не годными сценариями и понимал, что если Мел хотя бы пролистает невероятно слабый сценарий “Император страсти”, то, привлеченный именно его слабостью, попадет на крючок, а если уж попадет на крючок, то его без особых трудов можно будет запрячь в работу.

Так оно и вышло. Голливудский юрисконсульт Файла, местная знаменитость, открыто презирающий Файла и поэтому, как это часто бывает, единственный человек в мире, которому Файл доверял, подготовил контракт, и, прежде чем на документе высохли чернила, Мел в сопровождении жены со сценарием “Императора страсти” под мышкой отправился в путь на встречу с Файлом.

Встреча состоялась в уличном кафе на виа Венето; вокруг за столиками под лучами июньского солнца, изящно демонстрируя свое утомление жизнью, собрались феллиниевские типажи и туристы, неизящно глазеющие на оных.

Кроме Мела и Бетти за их столиком было четверо. Сам Файл, такой же щуплый, бледный и остролицый, как всегда; когда Мел видел его в последний раз, в его волосах только пробивалась седина, теперь они совсем побелели; Сай Голдсмит, иссохший и угловатый, глаза с похмелья мутные; угрюмый Мак-Аарон, вечно прищуренный, словно постоянно выбирал самый выигрышный ракурс для съемки; а также полностью завладевшая вниманием туристов крупная, грудастая Ванда Перикола, вульгарный вариант Софи Лорен, — как оказалось, она получила главную роль в фильме.

Шестеро за столиком. Четыре кампари, двойное виски для Сайруса и чашка чаю для Файла. Проведя большую часть жизни за границей. Файл тем не менее не признавал иностранных блюд и напитков.

Встреча была короткой и деловой. Файл с явным нетерпением уделил минимум времени на формальности — достаточно, по его мнению, для того, чтобы возобновить старое знакомство и представить Ванду, которая знала английский ровно настолько, чтобы сказать “хелло”, затем неожиданно обратился к Мелу:

— Что ты успел сделать со сценарием?

— Со сценарием? Алекс, мы приехали только сегодня утром.

— Какое это имеет значение? Раньше стоило тебе лишь поглядеть на сценарий, и ты уже извергал идеи. Стало быть, роскошная жизнь за счет этого идиотского сериала по ящику погубила такой блестящий талант?

В свое время, когда оплата счетов за квартиру и продукты и покупка машины зависела от интонаций Файла, Мел был кроток, как ягненок. Но теперь, ободренный мыслью о гонорарах, текущих из телевизионного рога изобилия, Мел бывал храбрым, как лев.

— Знаешь что, Алекс, — произнес он, — если мой блестящий талант погиб, ты оказался в очень трудном положении, потому что сценарий просто ужасен.

— Ну уж! В него просто нужно внести пару поправок.

— Нужно написать совершенно новый сценарий, чтобы придать хоть какой-нибудь смысл этой бессвязной болтовне. Когда я прочел этот бред, то сразу же принялся за поиски жизнеописания Тиберия в исторических сочинениях...

— Что ж, чувствительно благодарен за это.

— И я точно знаю, как создать образ человека, которого сводят с ума власть, подозрительность и сластолюбие, пока он окончательно не теряет рассудок и не забивается в этот дворец на Капри, где каждый день устраивают оргии. И ключевая сцена будет там, где он окончательно сходит с катушек.

— Ну и что? Все это есть в сценарии, разве не так?

— Сейчас все это сделано совершенно неверно, банально. Если он будет бесноваться и грызть ковер, фильм превратится в дешевый балаган.

Но представим, что никто вокруг не замечает, что Тиберий сошел с ума.., и если только до зрителей дойдет...

— Ну? — Файл, стараясь казаться безучастным, был, однако, заинтригован. — А как это показать?

— А вот как. В портике у спальни Тиберия в его дворце мы поставим несколько мраморных статуй в натуральную величину. Скажем, полдюжины для ровного счета, шесть статуй. Изображения великих граждан Рима, как там у них было принято. И мы будем постоянно подчеркивать, как он почитает эти мраморные изваяния, например, всякий раз проходя мимо них, он гордо расправляет плечи. А потом настает решительный момент, когда он уже окончательно свихнулся.