Двенадцатая жена, или Выжить после... (СИ)

Надо будет с ней хоть познакомится что ли… Да и вообще следует прислугу узнать. Ужасно странно видеть перед собой незнакомые улыбчивые лица, готовые выполнить мою прихоть, и не знать их имен. В поместье у батюшки прислуги было немного, он не любил позерства и не понимал того, что люди кичились множеством слуг в своих домах. Папа не любил напрягать людей понапрасну. Здесь же ходил целый легион разных слуг, и я совершенно не знаю, что со всем этим делать. Спасибо хоть на том, что меня не просят взяться за хозяйство, а то я бы им нахозяйничала, конечно…

Достопочтенная леди Астайн сидела напротив, чинно сложив руки на коленях и смотрела в окно. Сейчас она так разительно отличалась от той женщины, с которой я встретилась в будуаре, что мне даже не верилось. И чем дольше я на нее смотрела, тем больше мне хотелось у нее кое-что спросить. В конце концов мое чувство такта и терпение дали сбой, и я выпалила:

— Почему вы так боитесь собственного сына?

Женщина выпрямилась еще сильнее. Теперь, казалось, будто она проглотила жердь. Я поняла, что с размаху наступила на любимую и всячески оберегаемую мозоль. Но почему-то я была абсолютно уверена в том, что она не посмеет не ответить.

— Он не мой сын.

— Что?! – удивленно переспросила я.

Она только открыла рот, а у меня уже перед глазами стояли картины одна хуже другой. Я даже почти уверовала в то, что женщина убивает жен Малкольма, поскольку сама влюблена в него без памяти. После этой пришедшей в голову мысли, я подумала-подумала и осторожно отодвинулась от нее подальше. На всякий случай.

— По крайней мере, я не его родная мать. Его отец женился на мне, когда лорду было уже четыре года. Разумеется, я люблю его всем сердцем, не меньше, чем Алека.

Ага, Алек значит ее кровиночка. На да… Они так похожи.

— Но милорд никогда не был обычным ребенком.

Я прищурилась. И что это должно значить?

Женщина посмотрела на меня и осторожно вздохнула.

— Вы знаете хоть что-нибудь о клане Астайнов?

— Нет, - мотнула я головой.

Она опустила голову.

— Я так и думала. Вы даже и понятия не имеете в какую-особенную семью вы попали.

Все эти хождения вокруг да около стали мне слегка раздражать. Чего воду-то попусту лить? Нельзя что ли сразу к сути дела перейти? И Малкольм у нее особенный – прямо-таки чудо-ребенок, и семья-та едва ли не божественная, а что, почему — это все дело десятое.

— Так может вы просветите меня, раз уж начали, — как можно более спокойно проговорила.

— Не думаю, что смогу рассказать вам все.

Я заскрипела зубами.

— А в чем, собственно, проблема? Разве я – не леди Астайн?

Женщина бросила на меня взгляд исподлобья. И я поняла, что вся ее неприязнь ко мне никуда не делась. Она с удовольствием окунула бы меня головой в ночной горшок, если бы ей было это позволено.

Нет, все же интересно, что это за поводок, на котором Малкольм держит свою мачеху.

— Ладно, - махнула я рукой. — Не хотите раскрывать божественные тайны – не надо. У мужа спрошу. Намного более интересно мне услышать ответ на свой вопрос. Почему вы так боитесь Малкольма?

И тут женщина засмеялась.

И у меня как-то сразу появилось желание слезть с саней, и вообще слинять куда-нибудь далеко. Потому что это смех… Он был… Ха-ха, несколько… Эм… Сумасшедшим?

Нет, я серьезно. То есть это не что-то вроде облегчения или чувства веселья… Она смеялась действительно, как сумасшедшая. А выражение ее зеленых глаз… В них плескалось что-то такое страшное и чужое. И дикое.

Я отодвинулась от нее еще немного и оказалась прижатой к стенке. Ну и пусть. Тут все равно как-то поспокойнее.

— А ты разве не боишься его? – прохрипела она, отсмеявшись.

Я смотрела на нее во все глаза, готовая в любой момент крикнуть, чтобы остановили сани.

— Нет… - осторожно ответила ей.

— Он проклят, дурочка. Два проклятья омрачают его судьбу, - произнесла она как-то отстраненно.

Я даже уже на дурочку не обратила внимания, на психов не обижаются.

— И что же это за проклятья?

— Он убьет меня, если я скажу.

— Убьет? – несколько нервно хмыкнула я. — Вы же его приемная мать.

— От него не убудет! – крикнула она и, внезапно подлетев ко мне, вцепилась мне в руки. — Он бессердечный! Он с самого начала был таким! С самого детства! Я любила его! Я так любила его! А он… А они! Он был таким нежным. Но эта женщина! Эти голоса!

Сначала я старалась разобрать, что она говорит, с натянутой улыбкой пытаясь вытащить из ее железного захвата свои пальцы, но в ее словах становилось все меньше смысла, и с каждой секундой я все яснее осознавала, что ситуация пахнет жареным.

Вдруг она вскинула на меня глаза с лопнувшими капиллярами. Ее рука на мгновение сжала мою с такой болью, что я едва сдержала вскрик, а потом эта ненормальная вцепилась в мой меховой воротник.

— Ты! Это все ты! Он другой с тобой! Ты! Ведьма!

— А-а-а-а! – закричала я.

Женщина, которая несколько минут назад сидела и представляла собой образец воспитанности вдруг озверела. Она рычала, пыталась ударить меня. Благо был у меня опыт подобных драк.

Не переставая кричать, я сумела схватить ее руки и, толкнув на сиденье, прижать всем телом. Карета резко остановилась.

— Миледи!