Двенадцатые звездные войны

Около четверти часа Вилли Вайнер неутомимо перекачивал гелий. Рааб чувствовал, как тугой, достигающий восьми футов в диаметре шар постепенно увядает под его руками. Теперь Рааб и Рэйджер, которым больше нечего было делать, надавливали на шар, чтобы выдавить остатки гелия. Наконец пустой шар лег среди ветвей с листьями. Рааб наклонился, чтобы срезать стебель ножом, но этого не потребовалось — стебель сломался в его руках. Еще день, и освободившийся шар поднялся бы в воздух, отдаваясь воле ветров. Рааб поднял пустую оболочку шара и засунул под край пористого листа, стараясь протолкнуть подальше, чтобы его нельзя было заметить с воздуха. В другое время ей нашлось бы применение, но на борту «Пустельги» она была не нужна.

Приободренный успешно выполненной работой, Вилли Вайнер сказал:

— Могу поклясться, капитан, что я закачал газ в баллон, но почти никакого сопротивления не чувствовал. Ты уверен, что нигде нет утечки?

Несколько гребцов застонали, но Кадебек серьезно спросил:

— Сколько еще ты надеешься собрать на этом озере, капитан?

— Возможно, полдюжины, — ответил Рааб, подождал, пока Рэйджер поднялся по лестнице, и затем полез сам. Встав на перила, он с минуту всматривался в озеро. Когда Рааб и Поки Рэйджер поднялись на борт, Олини убрал сжатие, но нос «Пустельги» остался наклоненным вниз. — Убери крен, Олини. — Рааб оставил шланг и лестницу висеть на перилах. — Все весла — пол-удара.

Когда они откачали гелий из шестого плавуна, прошло примерно столько времени, сколько предполагал Рааб.

* * *

Ущелье в верховьях озера было немного шире, чем то, через которое они вышли к нему. Это значило, что даже на такую глубину, на какой двигалась «Пустельга», проникали узкие полосы дневного света, позволявшего видеть каменистые стены утесов. В полумиле над ними тянулась то сужающаяся, то расширяющаяся бело-голубая полоска неба. Далеко внизу в кромешной темноте протекала река, и иногда можно было слышать ее бормотание.

В течение дня они несколько раз могли наблюдать, как изнывающий от безделья вездесущий, свернувшийся на крышке метателя гарпунов, развертывался и с едва слышным зубовным скрежетом бросался в воздух, чтобы поохотиться. Через некоторое время до них доносились короткие взволнованные кряки, в которых слышался смертельный ужас небольших сущей, потом наступала тишина, когда талисман начинал есть. Затем десятифутовый хищник, извиваясь, возвращался назад, делал пару кругов вокруг «Пустельги» и снова усаживался на крышку метателя гарпунов. После четвертого раза Олини посмотрел на него и усмехнулся.

— Рааб, ты, кажется, лишился своей кровати.

— Это точно. Ладно, на борту есть запасные подстилки. Я устроюсь в проходе между рядами.

За день они прошли гораздо больше миль, чем ночью, когда направлялись к маленькому озеру с плавунами, потому что теперь им не надо было пользоваться щупами и они двигались быстрее. Щупы были убраны и снова привязаны вдоль перил. Полоска неба над головой была уже не такая яркая. Рааб решил, что время давно перевалило за полдень. Он остановил блимп и накормил экипаж. Когда они снова двинулись в путь, полоска неба приобрела пурпурный оттенок.

Все шло по плану — Рааб не хотел приближаться к очередному озеру до темноты. Последние несколько миль они двигались с вновь установленными щупами и очень медленно. Гребки весел составляли только четверть удара на ритм. К следующему озеру они подошли в сумерках. Он задержал «Пустельгу» на выходе из ущелья, откуда мог видеть все веерообразное озеро,

Талисман проявил к нему определенный интерес, и Рааб импульсивно решил попробовать его в роли разведчика.

— Дружище, — хотел бы я знать твое имя, но, вероятно, мы станем звать тебя «Совой» — иди! Смотри! На разведку! — он попытался вспомнить другие слова, использующиеся в командах для вездесущих. — Смотри вражеские блимпы. Блимпы — врага! Скрытно, незаметно — ты понимаешь? Скрытно. Смотри. И возвращайся назад.

Среди экипажа слышались смешки. Это был спорный вопрос о том, насколько вездесущие могут понимать человеческую речь. Сейчас талисман лежал, свернувшись кольцами, и, подняв голову, внимательно смотрел на Рааба. Тот снова повторил инструкции, а затем просто махнул рукой в сторону озера.

Сущ издал скрипучий звук, словно пружина взмыл в воздух и, извиваясь, полетел прочь.

— Он здесь летает гораздо лучше, — заметил Олини, — чем любой другой таких же размеров на вершине столовой горы. На Лоури я никогда не видел, чтобы десятифутовый сущ пролетел более четверти мили!

— Он прожил целый год на этой высоте, — ответил Рааб. —

И, кажется, в основном ему приходилось добывать пищу в воздухе. Надо учесть, что мы примерно на полмили ниже, чем вершина Лоури. Если я не ошибаюсь, разница в давлении воздуха составляет около полутора фунтов на квадратный дюйм. Но в любом случае, он летает. — Рааб проследил за силуэтом суща, выделяющимся в поздних сумерках, что стояли над озером.