Двенадцатый космонавт

Нашу студенческую бригаду немедленно отстранили от работ. Нас, студентов, по очереди стали вызывать в Главный учебный корпус Московского авиаинститута, где вежливые товарищи со стальным взглядом настойчиво пытались выяснить, что мы на самом деле замышляли. Выясняли все досконально. Кто предложил провести КВН? Чья идея была написать плакат? Кто писал плакат? Откуда взялся текст для плаката? Я в этом деле проходил «по полной программе» - цитата была из книги, которая мне как раз и принадлежала.

К чести сотрудников Комитета государственной безопасности СССР, они достаточно быстро разобрались в ситуации и выяснили, что за самодеятельностью студентов нет никакой политики. Видимо, в «верхах» решили серьезного, – то есть уголовного, – хода «делу студентов» не давать. Зачем создавать антисоветскую студенческую псевдоорганизацию и разоблачать ее? Чтобы снова поднялся шум «на Западе» о нарушении прав человека в СССР? Поэтому руководству Московского авиационного института было предоставлено право разобраться в проблеме самостоятельно. Руководство же института вовсе не горело желанием принимать радикальные меры своими руками, и спустило «дело студентов» на уровень комсомольской организации института.

И тут обнаружилось, что среди институтских комсомольских вождей довольно высок уровень «кровожадности». Большинство молодежных деятелей стали требовать исключения всех членов нашей строительной бригады из рядов ВЛКСМ – в комсомоле, мол, не место «идейно не зрелым личностям», потенциальным забастовщикам. Для нашего «режимного» вуза исключение из комсомола студента автоматически означало и исключение его из института.

С точки зрения комсомольских вождей я в этой истории оказался вообще закоперщиком всего и вся – раз цитата из принадлежащей мне книги, значит, я заранее замышлял использовать ее именно для агитации и призывов к оставлению работы.

Ситуация была практически почти безвыходной. В партийном комитете КПСС института очень косо смотрели на инициативу комсомольских вождей, но открыто цыкнуть на них не могли. Единственное, что смогли сделать – это рекомендовать комитету комсомола МАИ перенести «дело» примерно на месяц, чтобы разобраться более тщательно.

Меня вызвал к себе в кабинет декан нашего факультета «Космонавтики и летательных аппаратов» Борис Михайлович Панкратов:

- Дела ваши плохи. Хорошо, если бы за вас кто-нибудь заступился. Например, депутат Верховного Совета. У вас есть такие знакомые?