Дверь

Был Казанкин трезв как стеклышко. Куда девается хмель в таких ситуациях - наверное, изучив этот феномен, можно будет выделить какой-нибудь антиалкогольный секрет, или энзим, или гормон.

Казанкин все ей рассказал, не утаил ничего, даже часы показал с гравировкой от коллектива. И все нажимал на то, что во всем виновато подсознание, разгулявшееся от выхода на пенсию.

- У меня свояк повесился в такой ситуации, - сказал Казанкин и закончил свою печальную повесть требованием: - А теперь идите звоните. Как вас?

- Меня зовут Зинаида Николаевна, - ответила женщина и спросила простодушно: - Куда, вы сказали, звонить?

- В милицию! В пожарную часть! В "скорую помощь"! Чтобы мне не кричать, не пугать людей. Пусть едут - вяжут.

- А разве вы не можете сюда влезть? - спросила Зинаида Николаевна.

- Не могу. Говорят, если голова пролезет, то и все остальное протиснется, - неверно. Это только в детстве верно, да, может, у хлюпиков. У меня же плечи, я же кузнец.

Женщина засмеялась.

- Интересное кино, товарищ Портос. Так куда же звонить?

- В милицию! - рявкнул Казанкин. - Давайте быстрее, дамочка. Тут крысы бегают, еще схватят за пятку.

- Не схватят - третий этаж.

Казанкин похолодел, оценив нутром кошмар ситуации, - если выступ, на котором сидит он, обрушится, если это просто налипшая к стене грязь. Казанкин представил, как он сползет вниз на дно щели, а там действительно шастают крысы. Ему показалось, что он слышит их возню и писк. Внизу крысы - вверху позор.

- Нельзя разве расширить окно? - спросила женщина.

- Можно! - закричал Казанкин. - Именно - можно. Потом я все приведу в порядок. Даже пол вымою. И возмещу.

- Ну так куда звонить? - сказала женщина. - Не стану же я этими вот руками оконную коробку вытаскивать и кирпичи вышибать. - Она сбросила туфли, стала на край ванны, протянула Казанкину руку и погладила его по щеке. Рука была мягче замши. Казанкин не предполагал, что такие бывают. У его женщин руки были мозолистые.

Петров уже давно вспомнил, где и от кого он слышал фамилию "Казанкин", но не шелохнулось у него ничто, он казался себе, и в этом видел спасение, стеклянным колпаком, под которым беззащитный воробей клюет пшено. Вот он сейчас чирикнет. Вспорхнет...

А Казанкин рассказывал:

- Попросите Иванова. Он мой земляк, собригадник. - Только его он мог позвать на выручку, доверяя ему беспредельно и не опасаясь. И не в том смысле, что не разболтает, другие тоже не разболтают, но Кочегар смеяться не будет, не будет презирать и стыдить, не изменит к нему отношения.

Кочегар пришел через час, принес в рюкзаке кувалдочку, длинное зубило и ломик.

С хозяйкой у них, наверное, еще при входе возникла схватка.

- Могу тебя взять на договор - спасателем при квартире, - раздраженно говорила хозяйка.

- Дорого - на колготки не останется. Я в этом деле лауреат. Говорю, джинн.

- Не треплись! - закричал Казанкин. - Спасай быстрее. Где тебе джин взять? Обыкновенно выпьем - коньяку армянского. Дама, вы коньяк принимаете?

- Я с кем попало не пью, - сказала хозяйка грустно. И эта ее грусть засела в сердце Казанкина занозой.

А еще через час Казанкин сидел на кухне Зинаиды Николаевны без пиджака, поскольку новый пиджак, в котором он красовался на сцене, он разодрал, протискиваясь в ванную. Тут же на кухне лежал обшарпанный протертый узел белья, трухлявые рамы и оконная коробка.

Казанкин говорил, преданно глядя на хозяйку:

- Позвольте, я подарю вам вот эти японские часы-дисплей фирмы "Сейко".

- Не позволю, - отвечала ему хозяйка. - Но я позволю вам как можно быстрее унести отсюда это белье. Я не хочу быть ни соучастницей вашей кражи, ни укрывательницей краденого. Позволю убрать весь этот мусор, принести кирпич, сделать раствор и заложить дыру в стене.

Казанкин посмотрел на узел с бельем, и лицо его перекосилось.

- Вынеси мусор, - велел ему Кочегар. - Белье я захвачу в кочегарку. А завтра на том доме, где украл, повесишь объявление: мол, найден узел белья, зайти по адресу.

Кочегар взял мешок с инструментом, взвалил на спину узел и, уходя, сказал:

- Казанкин, красотка не так проста.

- Убирайся! Еще раз появишься - кипятком оболью! - крикнула ему вдогонку Зинаида Николаевна и долго потом не могла успокоиться.

- Чего это вы? - спросил Казанкин. - Он хороший мужик.

- От него козлом пахнет. И вы проваливайте. Да не позабудьте про кирпичи.

Вот, Петров, какое приключилось дело. От глупости все. Один мудрец говорил, я в книге вычитал, что дороже всего нам обходятся наши воспоминания.

На следующий день загрузил я ее машину - у нее "Жигули", тройка кирпичом, горцовкой, алебастром. Олифы купил, краски белой - эмали.

- Начнем, - говорю.

Она говорит:

- Начинай, чердачный вор.