Дверь к смерти (сборник)

– Еще бы, – признался я. – Но ведь для вас подобное не в новинку? Когда мужчины держат себя с вами менее пристойно, чем с другими?

– Благодарю вас. Но я вполне серьезно. Вы же знаете, что я скромная работающая девушка.

– О да. Потому я и решил на вас отыграться. Еще, впрочем, потому, что вы явно строили из себя простушку.

Мы пересекли порог гостиной, и тут же к нам подлетел законодатель Пирс, который умыкнул Лину Дэрроу; первым моим побуждением было вызвать его на дуэль, но потом я решил не связываться. Мы все сгрудились у камина, попивали кофе и толкли воду в ступе, пока кто-то не предложил включить телевизор, что Барри Рэкхем и сделал. Потом они с Аннабел повыключали свет. Когда все удобно устроились вокруг экрана, миссис Рэкхем куда-то вышла. Немного позже, когда я, сидя в полумраке, уныло пялился на рекламу какой-то косметики, неясное чувство поведало мне, что приближается опасность, и я резко обернулся. И точно: у самого моего локтя восседал здоровеннейший (в темноте у страха глаза велики) доберман-пинчер и таращился на экран.

Сидевшая чуть позади чудовища миссис Рэкхем, по-видимому, неверно истолковала мой жест и поспешно затараторила, пытаясь перекричать голос диктора:

– Не надо его гладить!

– Не буду, – заверил я с выражением.

– Не беспокойтесь, он умеет себя вести, – добавила она. – Он обожает смотреть телевизор.

Она продвинулась вперед, увлекая за собой четвероногого телелюбителя. Когда они миновали Кэлвина Лидса, преданное создание приостановилось, чтобы обнюхать его, и удостоилось поглаживания по голове. Никто другой проявить подобную фамильярность не рискнул.

Taк мы сидели и бессмысленно глазели на экран добрых девяносто минут, до половины одиннадцатого. Я и теперь не сумел составить определенного мнения о Барри Рэкхеме. К сожалению, телевидение подрубает сыскной бизнес на корню. Раньше бывало, оказавшись в подобном обществе в чьем-нибудь доме или на квартире, вы получали превосходную возможность раздобыть ценные сведения, толкаясь среди гостей, наблюдая, разговаривая и держа ушки на макушке. Теперь же, когда включают телевизор, вы можете с таким же успехом остаться дома в постели. Лиц в темноте не разглядеть; брошенных кем-то реплик не расслышать, если это не истошный визг; и даже глубоко личные обстоятельства (например, то, изменилось ли скептическое отношение к вам молоденькой вдовушки) уточнить не удается. В кинотеатре можно, по крайней мере, держаться за руки.

Тем не менее в конце концов рыбка вроде бы клюнула. Когда наконец выключили телевизор и мы поднялись поразмять затекшие конечности, Аннабел предложила подбросить нас с Лидсом до его дома. Лидс сказал, что мы лучше пройдемся пешком. И тогда Барри Рэкхем, который словно ненароком приблизился ко мне, осведомился, не слишком ли утомила меня телепередача. Я ответил, что нет, могло быть и хуже.

– Думаете, вам удастся изобличить отравителя? – поинтересовался он, потряхивая стаканом, так что льдинки тихонько звякали.

Я пожал плечами:

– Не знаю. Как-никак прошел целый месяц.

Он кивнул:

– Вот именно потому так трудно в это поверить.

– Да? Во что же?

– Что он ждал целый месяц, а потом вдруг решил раскошелиться на Ниро Вульфа. О гонорарах Вульфа все наслышаны. Лидсу он не по карману. – Рэкхем растянул губы в улыбку. – Возвращаетесь в город сегодня?

– Нет, остаюсь переночевать здесь.

– Разумно. Ночью ехать не безопасно. А в воскресенье в это время года движение здесь не слишком оживленное, если вы, конечно, выедете рано. – Он ткнул меня в грудь указательным пальцем. – Вот-вот, если вы выедете рано.

И отчалил.

Аннабел зевала, а Дэна Хэммонд смотрел на нее во все глаза, словно приехал в Берчвейл только для того, чтобы понаслаждаться ее зевками. Лина Дэрроу посматривала то на меня, то на Барри Рэкхема, делая вид, будто на самом деле ее лучезарные взгляды предназначаются вовсе не мне. Доберман-пинчер стоял настороже, а Пирс футах в десяти от него – на целый фут больше длины прыжка, – почитая себя в безопасности, разглядывал пса с таким выражением на лице, что я невольно ему посочувствовал, хотя прежде особого сочувствия к политическим деятелям не питал.

Кэлвин Лидс и миссис Рэкхем тоже рассматривали пса, но выражения их лиц были совсем другие.

– Как минимум на два фунта тяжелее, чем надо, – проронил Лидс. – Ты перекармливаешь его.

Миссис Рэкхем запротестовала, что вовсе нет.

– Значит, мало выгуливаешь.

– Да, – вздохнула она. – Ничего, теперь я буду здесь почаще и займусь им как следует. Сегодня я была занята. Пожалуй, я его сейчас выведу. Замечательная ночь для прогулки… Барри, ты не составишь мне компанию?

Тот отказался. Очень мило, впрочем. Миссис Рэкхем обратилась с тем же предложением к остальным, но желающих не нашлось. Тогда она предложила проводить нас с Лидсом до дома. Лидс возразил, что она ходит слишком медленно, а ему уже давно надо лежать в постели, поскольку он встает в шесть. И двинулся к выходу, велев мне следовать за ним, если я и вправду иду.

Мы пожелали всем доброй ночи и откланялись.