Дверь к смерти (сборник)

– Я хочу, чтобы вас стало трое против одного. – Арчер пригнулся ко мне. – Послушайте, Гудвин. Я преклоняюсь перед талантами Ниро Вульфа. Как вам известно, у меня есть для этого основания. Но я не допущу, чтобы из-за его капризов страдало следствие. Мне нужны его показания, подтверждающие ваши с Лидсом слова. И я намереваюсь заполучить их без проволочек. Я послал к Вульфу человека. Сегодня утром, в одиннадцать, ему сказали, что Вульф не принимает, а вас нет дома и, где вы находитесь, неизвестно. Тогда-то мы и объявили вас в розыск. Час назад мне снова позвонил мой человек. Он опять побывал в доме Вульфа, и ему сказали, что Вульф отбыл из города. Больше ничего выведать ему не удалось. – Арчер сжал кулак и упер его в крышку стола. – Я не потерплю такого, Гудвин. Это самое серьезное преступление, случившееся с того времени, как я занял свой пост в округе. И я не потерплю вульфовских штучек. Пусть он и гений, но он также жирный тщеславный павлин. Пора поставить его на место. Позвоните ему с этого телефона. Если через два часа он не прибудет сюда давать показания, я выпишу ордер на его арест, как важного свидетеля. Вот телефон.

– Сомневаюсь, что вам удастся пришить ему статус свидетеля. Его и близко здесь не было.

– Чушь! – прорычал Бен Дайкс. – Не будьте простофилей. В пятницу она поплакалась ему в жилетку, а в субботу ее прикончили.

Я решил вызвать огонь на себя. Что касается меня, я бы с удовольствием позволил им попасть впросак с их ордером. Но, к сожалению, в голову мне не приходило сколько-нибудь вразумительного объяснения для завтрашнего дня, когда им на глаза неминуемо попадется объявление в «Газетт». Черт с ними, решил я и провозгласил:

– Я не могу ему позвонить, поскольку не знаю, где он.

– Ха-ха, – сказал Дайкс. – Ха-ха-ха!

– Да, – признал я, – это сошло бы за шутку. Но это не шутка. Я даже не знаю, в Нью-Йорке он сейчас или нет. Мне известно лишь, что из дому он ушел вчера ночью, пока я был здесь, и с тех пор не возвращался… Нет, не совсем так. Еще мне известно, что он зашел к своему другу по имени Вукчич и договорился о том, что тот организует перевозку орхидей и возьмет на работу нашего повара. Вульф выдал Вукчичу генеральную доверенность. И отправил в «Газетт» объявление, в котором извещает, что навсегда оставил сыскной бизнес.

На сей раз «ха-ха» не последовало. Дайкс, насупив брови, смотрел на меня. Арчер скривил рот и тоже пожирал меня глазами, словно пытаясь прожечь взглядом насквозь. Так продолжалось некоторое время, и я заерзал на стуле. Я запросто выдерживаю любой взгляд, но тут меня буравили две пары глаз одновременно спереди и сбоку.

Наконец Дайкс повернул голову и обратился к Арчеру:

– Хорошенькое дело!

Арчер кивнул, не спуская с меня глаз.

– Этому трудно поверить, Гудвин.

– Еще бы. Чтобы он вышел из дома…

– Нет-нет. Трудно поверить, что вы с Вульфом пойдете на такой блеф. Видимо, у него не было другого выхода. Ночью вы звонили ему от Лидса, как только вам представилась такая возможность после убийства миссис Рэкхем. Чуть…

– Извините, – решительно прервал я. – Не как только мне представилась такая возможность после убийства миссис Рэкхем. Правильнее так: как только мне представилась такая возможность после того, как я узнал, что миссис Рэкхем убили.

– Ладно, ладно. Мы не на суде. – Он пригнулся ко мне. – Это случилось чуть позже полуночи. Что вы ему сказали?

– Я рассказал, что произошло. Подробно, насколько позволяло время, описал все события от моего приезда до той самой минуты. Если телефонистка подслушивала, то она вам подтвердит. Я спросил, должен ли при допросе рассказывать полицейским лишь о том, что происходило здесь, предоставив объяснять все остальное ему. Однако он ответил, что нет, я не должен ничего утаивать, включая даже подробности его беседы с миссис Рэкхем. Вот и все. Как вам известно, все инструкции я выполнил.

– Господи! – вздохнул Дайкс. – Да, сынок, похоже, пришел твой черед попотеть.

Арчер, не обращая на него внимания, продолжал:

– А потом, велев вам ничего не утаивать от полиции, Вульф вдруг посреди ночи решает, что ему надоел сыскной бизнес, шлет в газету объявление о своем уходе на покой, навещает друга, с которым договаривается об орхидеях, и… Что он сделал потом? Я что-то запамятовал, слишком увлечен был вашим рассказом.

– Я не знаю, что он сделал потом. Ушел. Исчез.

Представляю, как дико это прозвучало. Бред сумасшедшего. Только полоумный поверил бы, что его не водят за нос. И я еще едва не проболтался про колбасу и слезоточивый газ, собираясь, естественно, умолчать о том, что мы знали, кто прислал нам этот гостинец, но вовремя спохватился, сообразив, к чему могла привести такая неосторожность. Вот уж точно была бы сенсация! Но что-то добавить или сделать мне следовало, и я решил представить доказательства и полез за ними в карман.

– На столе в спальне, – сказал я, – он оставил записки Фрицу, Теодору и мне. Вот моя.

Я протянул ее Арчеру. Тот пробежал ее глазами и передал Дайксу. Дайкс перечел ее дважды и вернул Арчеру, который упрятал записку в собственный карман.