Дверь с той стороны

Конь взял с места в карьер. Он словно летел, едва касаясь земли. Над сетью он взмыл, подобно молодому орлу, и в следующее мгновение был уже за мостом. Засада за речкой бросилась врассыпную. Лишь один солдат остался лежать в траве: его случайно ранили убегавшие в панике товарищи. Уайт спешился, нагнулся над ним. Это был молодой, совсем юный воин с девичьим лицом и страдальческими губами.

— Не надо! — прошептал он едва слышно.

Белый Скиталец долго и задумчиво смотрел на него.

— В тебе живет ненависть ко мне? — наконец спросил он.

— Нет-нет, сьер, нет! Клянусь! Мне приказано…

— Приказано убить? И ты бы убил, не зная за что, не зная меня? И совесть твоя была бы спокойной? Странно. А вот мне тебя жалко. — Уайт говорил медленно, с паузами. — Да-а, видно, трудно быть человеком… Трудно…

Сообщение четвертое,

дающее возможность снова в какой-то мере взглянуть со стороны на странного рыцаря и отметить его несговорчивый характер

Герцог Карл гордился Перонном и ни за что бы не променял его ни на какой другой город. Впрочем, это не совсем точно: он мог бы променять его лишь на Плесси-ле-Тур, и то с условием смены почетного звания сюзерена на более почетный королевский венец.

Турнир был в разгаре, когда на ристалище неторопливо въехал незнакомый рыцарь и остановился возле ворот.

— Ого! — громко сказал один из вельмож герцога. — По-моему, к нам пожаловал сам Трусливый!

— А вы убеждены, виконт, что это трусливый рыцарь? — спросил граф де Кревкер.

— Разумеется! Я с ним встречался дважды, когда ездил к герцогу Бретонскому. Трусливый бывал почти на всех турнирах, однако ни в одном не принимал участия. Более того: он уклонялся от ссор и поединков и сбегал на своей кляче при первом удобном случае. Тогда он удрал и от меня, граф, да, да! Но сегодня он не уйдет!

Де Кревкер спрятал в бороде снисходительную улыбку и стал ритмично постукивать пальцами по рукоятке меча.

— Ваша новая поездка к эрцгерцогу Максимилиану лишила вас самых важных новостей, — сказал он. — Когда это было, что вы ездили в Бретань! С тех пор немало утекло воды, виконт, и ваш Трусливый успел уже побывать в рангах Одинокого, Дьявола, Сатаны и Велиала, потом Белого Скитальца, Жестокого и Свирепого, а теперь, я слышал, зовется Добрым. Хотя последнее имя дано скорее всего иронично. Так что стоит быть осмотрительнее, дорогой Тийе!

— Прозвища ни о чем не говорят, граф.

Кревкер мягко, но настойчиво перебил его:

— И все же, виконт, считаю необходимым сообщить, что еще в Бретани, видимо, до вашего возвращения сюда — этот Трусливый успел натворить немало бед. Однажды он дерзнул ворваться в замок сеньора де Жуанвиля. Представляете, Тийе? Он учинил такой погром, что хозяева замка помышляли уже не о том, чтобы покончить с ним, а о том, чтобы хоть как-то выдворить его за ворота.

Тийе беззаботно засмеялся:

— Неужели вы всему этому верите, граф? Да посмотрите же на него: он и теперь пугливо жмется к стене на своей кляче!

— Эта кляча, как вы изволили выразиться дважды, дорогой виконт, не уступает лучшим арабским скакунам…

Герцог Карл уже несколько раз делал попытки оглянуться. Наконец не вытерпел и подозвал маршала де Кревкера:

— Любезный граф, перестаньте же шептаться за моей спиной! Что вы там выдумываете про этого рыцаря? Вы знаете, кто он?

— Вряд ли найдется человек, который ответит на подобный вопрос, ваша светлость, — сказал де Кревкер. — Настоящее его имя — Уайт, хотя больше он известен как Белый Скиталец. Одни говорят, будто это побочный сын герцога Бретонского, другие — что он обездоленный кузен Гийома де ла Марка

— Ну, сплетни меня мало интересуют, граф, — нетерпеливо перебил герцог. — Я слышал, он умеет отлично драться? Вот и пусть послужит у меня!

Маршал потеребил свою бороду и наморщил лоб.

— Государь, этого рыцаря зовут также и Одиноким. Пройдя путь от Бретани до Перонна, он нигде подолгу не задерживался, а это может говорить лишь о том, что он сам по себе…

— Перестань, де Корде! — Герцог Карл грозно сдвинул брови. — Клянусь святым Георгием, я не припомню ни одного храброго рыцаря, который не мечтал бы о хорошей школе. А хорошая школа — здесь. Здесь, граф, у меня!

Зная бешеный нрав герцога, Кревкер с минуту помолчал, затем, как бы между прочим, произнес:

— Не могу разглядеть, государь, какой символ на его щите?

— Меч, — буркнул Карл — Меч с крыльями… Хм! Какой чистюля! Мои наемники красят латы в черный цвет для устрашения врагов, а этот? Доспехи сверкающие, гладкие, без единой вмятины, будто только надел их!.. Что-то мало похож он на обездоленного родственника!.. А что, граф, если он вызовет на поединок меня?

— Насколько мне известно, ваша светлость, в последнее время он ни разу не лез в драку первым.

— Не рыцарь, а размазня. Эй, Тийе! — крикнул герцог молодому паладину. — Я слышал, ты хотел пощекотать этого белого чистюлю своим доблестным мечом?

— Сочту за честь, всемилостивейший государь! — Тийе отвесил низкий поклон и удалился.

— А если виконту не повезет? — осторожно сказал Кревкер. Герцог даже не взглянул на него.