Дверь с той стороны

- О чем же? - спросил он равнодушно.

- Моя область - история, - с готовностью пояснил писатель. - Эпоха, как ни странно, напоминающая наше нынешнее положение. Я говорю об античном человечестве.

На этот раз Петров повернулся к Истомину и внимательно посмотрел на него.

- Дела давно минувших дней, - сказал он. - А вот вы написали бы... - Он сделал паузу. - Хотя бы о том, как у человека осталась жена - где-то очень далеко. Молодая, куда моложе его самого. Хрупкий стебелек... Она не может одна - ей надо обвиться вокруг кого-нибудь, прильнуть сердцем. А на планете думают, что он погиб. Она долго одна не останется: красивая женщина и нежная, таких любят умиротворенно. А человек жив и еще, может быть, вернется. Надеется возвратиться - и знает, что она, наверное, уже с другим. Прильнуть и подчиниться таков ее характер. А он ее помнит, помнит... - Петров резко ткнул сигарету в пепельницу. - Вот об этом написали бы...

- Да, конечно, - сказал Истомин без особого воодушевления. - Тема представляет интерес. Только это беллетристика, а я занимаюсь серьезными проблемами. А вы, значит, увлеклись техникой?

- А у вас на Земле кто остался?

- Никого, кто стал бы особо сокрушаться.

Истомин сказал это сухо: он уже понял, что разговора не получилось, и ему стало обидно.

- Хотите, прочту местечко? - спросил он все же. - Оно пока еще нравится и мне самому.

Петров зажег новую сигарету и переменил положение в кресле.

- Вы бы все же попробовали про того человека с женой: что ему теперь делать? А если он вернется - тогда как? Придет она снова к нему? Или уже привыкнет к другому?

- А я откуда знаю? - сердито спросил писатель и встал.

Петров взглянул на него как-то беспомощно и торопливо отвел глаза. Странный человек, подумал Истомин. Зачем летит, куда его понесло? Никогда не говорил об этом. Выглядит так, словно он тут - самый счастливый, а на деле его, оказывается, одолевают не такие уж веселые мысли. Одни непоследовательности, а с виду - простая душа, все наружу...

Он, наверное, и еще думал бы об этом, но послышались шаги. Отворилась дверь, вошел Нарев с плоским ящиком, из которого торчали провода. Он кивнул писателю и подошел к Петрову.

- Доколе же, о Каталина? - хмуро спросил он. - Позвольте полюбопытствовать, зачем вы копаетесь в этом, когда вам ведать надлежит подводкой силового кабеля?

- А я что делаю? - спросил Петров.

- Вы изволите развлекаться схемой бытовой проводки в туристской палубе. А сие не ваша обязанность.

Петров неожиданно рассвирепел.

- А вам что за дело? - спросил он, исподлобья глядя на собеседника и стряхивая пепел на пол. - Думаю, доктору Карачарову виднее, кому что.

- Доктор все равно пошлет вас ко мне, - сказал Нарев. Так что вы уж будьте настолько добры, не теряйте времени и занимайтесь тем, о чем я вас просил.

Он кивнул, словно ставя точку.

- Ох, уж эти ваши замашки, - сказал Петров.

- Что - мои замашки?

- Ничего.

- Вот и сделайте милость, работайте без нервов, - сказал Нарев и повернулся к писателю.

- Могу ли осведомиться, как ваши дела, маэстро? Что-то вас даже за обедом больше не видно.

Истомин стеснительно улыбнулся.

- Да вот, - сказал он. - Кончил книгу.

- Это чудесно, - сказал Нарев, - вы нас страшно обрадовали. Но, сами понимаете, нам сейчас не до этого. Да и, откровенно говоря, вам тоже не следует больше отрываться от общества: дело-то совместное, а на Землю, полагаю, вам хочется не меньше, чем всем остальным.

Он кивнул и отошел к двери. Истомин озадаченно поглядел на Петрова.

- Да что вы все так разнервничались? - спросил он. Петров не ответил: он прислушивался. Потом сказал;

- Ага, идет.

- Кто? - спросил писатель в недоумении.

- Кто? - переспросил Петров. - Он, понятно.

Шаги и говор приближались к дверям.

На корабле теперь главное было - любовь. Любовь к физику.

Сейчас он вошел в салон быстрыми шагами, глядя прямо перед собой диковатым взглядом. Писатель заметил, что Карачаров осунулся; редкие волосы нимбом стояли вокруг головы.

Его сопровождало несколько человек: Зоя, Мила, Еремеев и инженер Рудик. Зоя держала физика за руку, а он старался высвободить пальцы. Но Зоя держала крепко и продолжала начатую еще в коридоре фразу:

- ...не выйдет. Вы будете спать после обеда, и я за этим прослежу.

Физик коротко засмеялся, словно каркнул, и опять дернул руку. Зоя сказала:

- Потом вы позанимаетесь с Валентином. Валя, погоняйте нашего доктора, как следует, заставьте его поиграть в мяч. Иначе он не выдержит, свалится от перенапряжения. - Она повернулась к физику и продолжала раздельно, чуть ли не по слогам: - Свалитесь, вы поняли? А куда мы без вас?

- Ну, доктор! - сказала Мила. - Честное слово, вы о нас совсем не думаете... Мы согласны ждать лишнюю неделю, только чтобы с вами ничего не случилось...

Физик, наконец, выдернул руку и пошевелил пальцами.

- Ну что вы, право, - сказал он. - Что я - особенный какой-то? Не беспокойтесь, все будет в порядке, а вы вместо того, чтобы ходить за мной, помогли бы тем, кто работает внизу; вот штурман один у синтезатора...

- Мы все сделаем, - сказала Мила. - Только вы...