Дверь в лето

Кабинет «нашего мистера Пауэлла» внушал уверенность, что дела Компании идут как нельзя лучше. Мистер Пауэлл пожал мне руку, усадил в кресло, предложил сигару и попытался освободить меня от бремени саквояжа. Саквояж я ему не отдал.

– Итак, сэр, чем мы можем быть вам полезны?

– Мне нужен анабиоз.

Его брови взлетели вверх. Жесты стали еще более предупредительными. Такому человеку можно было доверить все свое состояние.

– Очень мудрое решение, – почтительно произнес он. – Я сам не прочь улечься в анабиоз, но… семейные обязанности…

Он подобрался.

– Наши клиенты, как правило, спешат. Если позволите, я не стану занимать ваше время рекламной болтовней… и провожу вас прямо на медицинский осмотр.

– Минуту…

– Да?

– Один вопрос. Можете ли вы погрузить в анабиоз кота?

Он удивился, потом огорчился.

– Вы насмехаетесь над нами.

Я открыл саквояж, и Пит высунул голову.

– Моя половина, прошу любить и жаловать. Итак, что вы ответите? Если «нет», то я обращусь в «Миссисипи». Их контора находится в этом же здании, не так ли?

Он пришел в ужас.

– Мистер… О, простите, как ваше имя?

– Дэн Дэвис.

– Мистер Дэвис, когда человек обращается к нам, мы берем на себя все его заботы. Я не могу вам позволить идти в «Миссисипи».

– Каким же образом вы мне помешаете? Дзюдо?

– Ну, пожалуйста, не надо! – он выглядел ужасно огорченным. – У нас порядочная фирма.

– Вы имеете в виду, что «Миссисипи» непорядочна?

– Я этого не говорил, мистер Дэвис. Позвольте вам объяснить…

– Попробуйте.

– …разницу. Возьмите и сравните образцы договоров – наш и «Миссисипи». Обратитесь к адвокату, а еще лучше – к семантику. Вы узнаете, что предлагаем и исполняем мы, и что обещают они, – он быстро оглянулся. – Я не хотел говорить… Надеюсь, Вы не будете ссылаться на меня… Они используют свои собственные формулировки вместо общепринятых.

– Может, они оставляют клиенту хоть какую-то лазейку?

– Что? Дорогой мистер Дэвис, мы вкладываем средства клиентов в верные предприятия. Этого требует наш устав… А «Миссисипи» образует из них свой акционерный капитал.

– Может быть, я и куплю их акции… Вам не кажется, мистер Пауэлл, что мы даром теряем время? Примет ваша Компания моего друга или нет? Если нет, то я и так у вас слишком засиделся.

– Вы желаете, чтобы мы сохранили это существо живым при помощи гипотермии? И согласны заплатить за это?

– Я хочу, чтобы вы погрузили в анабиоз нас обоих. И не называйте его «этим существом». Его имя – Петроний.

– Простите. Я перефразирую свой вопрос. Вы готовы заплатить два взноса и вверить нам себя и э-э… Петрония?

– Да, но не два взноса, конечно. Сколько-то я доплачу, но ведь можно же запихать нас в один «гроб». Разве честно брать с кота, как с человека?

– Все это так необычно…

– Да, конечно. Но мы еще поговорим о цене позднее… или я пойду в «Миссисипи». А сейчас я хочу узнать, сможете вы сделать так или нет.

Он побарабанил пальцами по столу.

– Минуточку… – он взял телефонную трубку. – Опал, соедините меня с доктором Берквистом.

Больше я ничего не услышал – он врубил защитную систему. Минуту спустя он положил телефонную трубку и улыбнулся так, словно у него умер богатый дядюшка.

– Хорошие новости, сэр! Я вовремя вспомнил, что первые успешные опыты анабиоза делались именно на котах. Техника и методика этой операции хорошо отработана. Вашего кота можно поместить в Морскую исследовательскую лабораторию в Анаполисе. Некоторые животные уже двадцать лет лежат в гипотермическом сне и ничего, живы.

– А я думал, что МИЛ уничтожили, когда бомбили Вашингтон.

– Только наземные сооружения, сэр, но не подземные этажи. Совершеннейшая техника сохраняет животных долгие годы. Они живы, не изменились и не состарились. Вы уже надумали, сэр, в какой эпохе вам угодно проснуться? – вдруг перебил он сам себя.

– Хорошо, давайте обговорим и это…

Вопросов было всего четыре: во-первых, сумма взноса; во-вторых, когда меня разбудить; в-третьих, куда вложить мои деньги и в-четвертых – что с ними делать, если я не проснусь.

Я выбрал 2000 год – приятная круглая дата, до которой оставалось всего тридцать лет. Я боялся утратить чувство времени, если просплю дольше. За те тридцать лет, что я прожил, событий хватало: две большие войны и дюжина малых, падение тоталитаризма, Великая Паника, искусственные спутники, переход на атомную энергию… Однако, чем бы меня ни встретил двухтысячный год, я знал, что проспи я меньше, у Беллы не будет времени обзавестись шикарным набором морщин.

Потом мы обсудили, куда лучше вложить мои деньги. Мне не хотелось вкладывать их в государственные облигации, инфляция могла превратить их в ничто.

Я решил оставить свой пай в «Горничных Инкорпорейтед», а наличные поместить в перспективные отрасли. Одной из них я считал автоматику. Кроме того, часть денег я вложил в акции некоей фирмы из Сан-Франциско, производящей удобрения. Они экспериментировали с дрожжевыми культурами и съедобными водорослями. С каждым годом все больше людей покупают такую пищу, а мясо, похоже, дешеветь не собиралось. Остальные деньги я вложил в фонд Компании Взаимного Страхования.