Дверь в лето

Мне следовало бы спросить «Когда я?», но это прозвучало бы уж совсем по-дурацки и, кроме того, не имело смысла. Стоило на них взглянуть, чтобы сразу понять, что это не 1970 год.

Но это был и не 2001; в 2001 здесь стояла лаборатория. Итак, я попал не туда.

Из одежды на них был только густой загар. Меньше, чем стиктайтовский костюм. Но держались они непринужденно и ничуть не смущались своей наготы.

– Долго же до вас доходит. Я спросил, как вы здесь оказались? – он огляделся. – Что-то на деревьях не видно вашего парашюта. Что вы здесь делаете? Эта территория – частная собственность. Ваше вторжение незаконно. И где вы разжились этой шутовской одеждой?

Я не усматривал ничего непристойного в моем костюме, особенно, по сравнению с их «одеждой», но промолчал. Другие времена, другие обычаи. И я с моим костюмом вполне мог нажить себе неприятностей.

Женщина взяла его за руку.

– Оставь его, Джон, – мягко проговорила она, – похоже, он болен.

Мужчина взглянул на нее, потом снова уставился на меня.

– Вы больны?

Я кое-как поднялся на ноги.

– Пожалуй, нет. Разве что несколько синяков. А какое сегодня число?

– Что?! С утра было третье мая, первое майское воскресенье. Верно, Дженни?

– Да, дорогой.

– Послушайте, – настаивал я, – у меня была контузия, здорово треснули по голове. Назовите, пожалуйста, дату. Полную, понимаете?

– Как так – полную?

Мне не следовало спрашивать об этом, нужно было раздобыть газету или календарь, но я не мог ждать.

– Какой сейчас год?

– Ну ты даешь, братец! Конечно, 1970, – ответил он, пристально разглядывая мою одежду.

Я чуть не упал от радости. Все-таки свершилось! Получилось, черт побери! Мне снова повезло.

– Спасибо, – широко улыбнулся я. – Вы и представить себе не можете, как я вам благодарен. – Он смотрел на меня, как на буйного, и я поспешил добавить: – У меня бывают приступы амнезии. Однажды я потерял целых пять лет.

– Да, вам не позавидуешь, – медленно произнес он. – Но сейчас вы достаточно здоровы, чтобы ответить на мои вопросы?

– Не приставай к нему, милый, – вмешалась женщина. – Похоже, он славный парень. А сюда забрел просто по ошибке.

– Посмотрим. Ну?

– Да, я здоров… уже целую минуту. Повторите, пожалуйста, вопрос.

– Ладно. Как вы сюда попали? И зачем так вырядились?

– Честно говоря, не знаю, как я здесь очутился. Я даже не знаю, где я сейчас. Приступ накатил совершенно внезапно. А что до одежды… ну, назовите это просто причудой. Вы ведь тоже… необычно одеты. Вернее, не одеты вовсе.

Он глянул вниз, на самого себя, и усмехнулся.

– Я вам объясню… почему мы с женой так одеты… точнее, не одеты. Хотя мы должны были бы не объяснять, а выставить вас отсюда. Вы же чужак, это видно по вашей одежде. Эта земля принадлежит Денверскому Солнечному Клубу.

Джон и Дженни Саттон оказались умными, дружелюбными и, что называется, без лишних предрассудков людьми. Они были из тех людей, что готовы и действующий вулкан пригласить на чашку чая. Джона явно не устроили мои объяснения, и он все порывался продолжить дознание, но Дженни сдерживала его. Я твердо держался своей версии насчет «внезапных приступов амнезии» и, однако, «припомнил», что вчера вечером был в Денвере, в Нью-Браун Пэлис.

Наконец, он сказал:

– Ну, ладно, все это занятно, даже немного волнует. Я спрошу, кто из наших едет в Браули, а оттуда на автобусе можно добраться до Денвера, – он снова осмотрел меня с ног до головы. – Но в клуб я вас пригласить не могу – наши друзья не поймут меня.

Я тоже осмотрел себя. Странно, но я начал стесняться своей одежды и того, что был одет.

– Джон… а может, мне просто снять все это?

Такая перспектива меня не шокировала. Хотя я никогда раньше не бывал в лагере нудистов, у меня был кое-какой опыт, когда мы с Чаком загорали нагишом в Санта-Барбара и Лагуна-Бич.

Он кивнул:

– Да, пожалуй, так будет лучше.

– Дорогой, – сказала Дженни, – он вполне сойдет за нашего гостя.

– Мм… верно. Ты, моя дражайшая и единственная, неси свои прелести в клуб и постарайся всем раззвонить, что мы ожидаем гостя из… откуда вам угодно быть, Дэнни?

– Из Лос-Анджелеса, штат Калифорния. Я и в самом деле оттуда.

Я чуть не ляпнул «из Большого Лос-Анджелеса». Не дай бог сказать теперь «тактил» вместо «кино».

– …из Лос-Анджелеса. Этого, вкупе с «Дэнни» вполне достаточно. В неофициальной обстановке мы не пользуемся фамилиями. Итак, милая, говори об этом, как будто все решено загодя. А где-нибудь через часик жди нас у ворот. Но сначала зайди сюда и принеси мой чемоданчик.

– А зачем, дорогой?

– Мы спрячем туда этот маскарадный костюм. Уж больно он бросается в глаза… даже если считать его причудой, как рекомендовал Дэнни.

Как только Дженни Саттон ушла, я забрался в кусты и разделся. Прятался я не из стыдливости – вокруг талии я носил золото. По ценам 1970 года (шестьдесят долларов за унцию) моя проволока стоила двадцать тысяч. То есть, уже не совсем проволока: я сплел из нее ремень. Поначалу я долго возился, сматывая ее, чтобы помыться, теперь же достаточно было расстегнуть застежку.