Дверь в стене

Когда мы пытаемся поставить себя на место другого человека, то эта попытка, как бы искренне мы ни старались, не реализуема, так как её воплощение в жизнь означало бы реальное перевоплощение того, кто "пытается поставить себя на место другого". Да оно, наверное, и к лучшему, попробуйте-ка представить, что было бы с миром, где все подставляли бы себя на место других не мысленно, а, так сказать, во плоти.

Но, как бы там ни было, а успешность политики во многом зависит от того, насколько хорошо удалась попытка воспроизвести ход чужой мысли и насколько близкой к чужой была воспроизведённая нами логика чужих поступков.

Понятно, что в СССР (точно так же, как и в США) старались поставить себя на "их" место и предугадать следующий шаг противника с тем, чтобы заранее к нему подготовиться. И вот в результате этих умственных упражнений в виде взаимных и перекрёстных "подстановок", имевших место в первые послевоенные годы, последовал ряд внешнеполитических инициатив, инициативы эти вызвали ответную реакцию и в результате сложилась объективная "ситуация", в которой были вынуждены действовать как США, так и СССР.

Изложенная в нескольких предыдущих главках логика действий США более или менее понятна, даже и с поправкой на сознательную идеологическую ретушь, но вот для того, чтобы понять чем помимо прочего руководствовался СССР, нам необходимо "разъяснить" одно прочно забытое, но крайне важное обстоятельство.

Вот какое:

Сразу после войны придворные кремлёвские теоретики-марксисты убеждали не только себя, но и тогдашнее советское руководство в неизбежности мирового экономического кризиса. И убеждённость их зиждилась на теории, подкреплённой практикой ещё свежих в памяти последствий Первой Мировой Войны. И Сталину было тем легче теоретикам поверить, что он и сам разделял ту же убеждённость. А потому СССР предпочитал журавлям в небе синицу в кулаке и "уверенность в завтрашнем дне", которую в тех условиях лучше всего мог обеспечить "железный занавес". А американские "инициативы" воспринимались как "авантюры", как "обречённая на провал попытка остановить неумолимый ход Истории".

Здесь мы вновь возвращаемся к образу "железного занавеса" как чего-то такого, что не только провело черту между "блоками" и не только обозначило фронт противостояния в Холодной Войне, но ещё и разграничило взгляды на ведение Игры. Железный Занавес развёл в стороны "простоту" и "сложность" не только как пути подхода к решению текущих проблем, но и в смысле самого по себе видения мира. И судя по всему семена как будущей победы, так и грядущего поражения в Холодной Войне были посеяны тогда же. В новой картине мира, которая впервые в истории человечества держалась усилиями двух сверхдержав, один из двух возникших полюсов, а именно полюс под названием США, лучше, глубже, отчётливее, "яснее" понял, что в Игре, начавшей после 1945 года вестись по новым, писавшимся на ходу правилам, жизненно важно успеть захватить инициативу.

"Право первого хода."

И США, презрев прелести и соблазны простых решений просто понимаемых проблем в просто устроенном и описываемом простыми словами мире, рискнули. В стремлении захватить инициативу они прыгнули в неизвестность. В "омут".

Когда повыше мы заговорили об ожидании Кремлём неизбежного мирового кризиса, то не следует забывать, что эти ожидания были не так уж и беспочвенны. Судя по шагам, на деле предпринятых американцами, они (не употребляя, правда, марксистских терминов) ожидали примерно того же. И в преподанном жизнью уроке они отталкивались от того же самого - от последствий Первой Мировой. Но если советские теоретики полагали что против лома нет приёма и что сами по себе попытки защититься от мирового кризиса смешны, так как марксизм описывает объективную реальность, то США решили попробовать противопоставить учению Маркса, которое верно потому, что оно верно, дело рук человеческих под названием "план Маршалла".

И план этот не просто сработал. "Сработал" слишком слабое слово, результатом "плана Маршалла" стало не только то, что никакого послевоенного экономического кризиса не случилось, а, напротив, 50-е годы прошлого столетия обернулись небывалым в известной нам истории мира бумом, но главный выигрыш был в том, что поставленный эксперимент дал нагляднейший практический урок - глобальный кризис (во всяком случае в его экономической форме) процесс не только управляемый, но ещё и контролируемый.