Дверь в темную комнату

Тетушка больше не заглянула ко мне, предоставив мне возможность спокойно собраться дальше. И только когда я вытащила чемодан в коридор и присела на телефонный столик, шнуруя кроссовки, она выглянула из своей комнаты, чтобы пожелать мне удачной дороги. Так что из Тарасова я уезжала вздернутая и злая – с горьким послевкусием из-за разговора с тетей Милой. И я долго гнала авто, до упора вдавливая педаль газа, сначала по пустым проулкам промозглого, засыпанного ржавой листвой города, затем выскочила на трассу – серую, туманную, – как будто не рассвет был, а поздний вечер. На лобовое стекло упали первые крупные капли дождя, потом по крыше застучал дождь, а еще через полчаса мой «Фольк» оказался в самом эпицентре ливня. Стрелка спидометра зашкаливала за отметку «сто двадцать», дворники монотонно скребли по стеклам. Машина то и дело «ухалась» в лужи, сгребая брюхом щебенку с дороги. Изредка мимо меня проносились на бешеной скорости встречные авто, рассекая потоки дождя так, что брызги долетали до моего стекла. В любое другое время я бы непременно прокляла погоду и свое решение и, скорее всего, давно бы повернула обратно. Но я не думала о дожде! И то, что я несусь по трассе, нарушая все скоростные режимы, меня тоже не заботило. Этим ненастным утром меня огорчало нечто совершенно другое… В голову лезли так старательно запрятанные мною подальше и – совершенно некстати – растревоженные мысли. А что, если тетя Мила права? Может, и в самом деле… В самом деле, стоит задуматься, пересмотреть свои взгляды на жизнь. Что-то изменить в себе. Начать иначе относиться к людям. Без иронии, сарказма. Стать добрее, что ли? Сменить профессию, в конце концов!

«Стоп, Евгения Максимовна! – одернула я саму себя. – Куда это вас несет?»

Я отчаянно трясу головой, дотягиваюсь до бардачка, удерживая руль одной рукой, выуживаю пачку «Парламента». Зажимаю сигарету в зубах, прикуриваю. Прибавляю громкость магнитолы. Откидываюсь на спинку сиденья. Мне отчаянно хочется выбить из головы все эти мысли – децибелами музыки, сигаретным дымом, чем угодно! Но уже через несколько минут я вновь ловлю себя на том, что мысленно возвращаюсь к утреннему разговору с тетушкой.

Ну вот – что? Что у меня есть к моим двадцати семи годам? Чужие проблемы, неустроенная личная жизнь, выходные в одиночестве. Я не думала об этом в двадцать лет, мне казалось это ерундой в двадцать два, я даже не замечала ничего особенно в подобном положении вещей, когда мне стукнуло двадцать пять. И вот вдруг – этот чертов разговор! Быстро, без остановок я мчалась по трассе – со стороны это могло сойти за самое настоящее бегство. Меня гнало и подстегивало чувство злости и досады – на тетю Милу, на свою незадавшуюся судьбу. На себя!

Сигаретный дым, тяжелые напевы «Океан Эльзы» и мысли-мысли-мысли были моими спутниками еще в ближайшие несколько часов. За это время я успела проехать Павловск и промчалась мимо какой-то крохотной деревеньки, а погода так и не изменилась – дождь упрямо сопровождал меня на всем пути из Тарасова. Дождь как из ведра лил и лил. Слякотный, серенький дождь цедил и шумел в моей душе…

Электронные часы показывали тринадцать ноль-ноль – семь часов пути, без отдыха и единой чашки кофе. До Зеленограда еще ехать и ехать! А радиоприемник монотонно бубнил новости: про крушение самолета где-то на Филиппинах, про выборы в Самойловске, про погоду – дождливую и ненастную на всей северной территории Заречья в течение ближайшей недели; всем автомобилистам советовали соблюдать осторожность и… Я не дослушала, переключила радиоприемник на другую волну, поудобнее перехватила руль. «Фольк» со всего разгона ухнул в очередную выбоину, ртутно-желтые столбы света от фар полоснули далеко вперед и на секунду выхватили из серой непогоды и темноты какую-то непонятную фигуру на горизонте. Я чуть прибавила скорость, внимательнее всмотрелась в темноту. В колеблющемся свете фар то появлялась, то исчезала фигура – где-то далеко впереди меня брел по обочине человек. И чем больше сокращалось расстояние между нами, тем отчетливее я видела его фигуру – высокую, ссутулившуюся, в длинном пальто. Мужчина тщетно пытался спастись от дождя под зонтом. Какая нелегкая занесла его на эту безлюдную трассу? Что он делает здесь один… без машины?

А человек медленно брел вперед, не замечая ничего вокруг. Даже когда моя машина оказалась в нескольких метрах от него, он не обернулся и не попытался тормознуть мой «Фольк». «Он либо отчаявшийся путник, либо сумасшедший», – решила я, сбавляя скорость.

И не то чтобы мысли о моей неустроенной личной жизни, а лишь отчаянное желание скоротать тоскливое время пути, когда сигареты уже не спасали, заставили меня притормозить машину точно напротив одиноко бредущего под дождем человека. Я приспустила стекло:

– Садитесь. Подвезу! – Мне приходилось кричать, чтобы как-то перекрыть шум дождя.