Дверь в Зазеркалье. Книга 2

Итак, нам предстояло отремонтировать свинарник. Для этого нужно было полностью перестелить полы в загонах, покрасить ограждения, побелить стены и потолок, а также мимоходом заменить разбитые стёкла в оконных рамах. Ширина этого неслабого сооружения составляла метров двадцать, длина – сто. За это по договору колхоз обязался выплатить нам десять тысяч рублей независимо от продолжительности выполнения работ.

Поселившись в общежитии и познакомившись с бабой Маней, в чьи обязанности входило кормить нас ежедневно обедом, мы отправились на осмотр объекта. В качестве экскурсовода выступила симпатичная женщина, которая заведовала всем животноводческим комплексом и, как утверждали местные недоброжелатели, находилась в нежных отношениях со столь холодно принявшим нас главным инженером. Узнав об этом, мы решили, что со вкусом у неё явно были большие проблемы.

Свинарник, буквально накануне освобождённый от своих постояльцев, произвёл на нас неизгладимое впечатление, граничащее с экстазом. Такого количества свежего дерьма, собранного в одном месте, я в своей жизни никогда не видел ни до того, ни после. Под ногами, нагло волоча хвосты, бродили непуганые крысы, размером с хорошую кошку. От стойкого запаха фекалий першило в горле и ужасно хотелось пить. Я сразу понял, что большие деньги лёгкими не бывают, и, как ни странно, эта простая мысль привела в состояние равновесия окружающую нас обстановку и сформировавшиеся к этому времени эстетические ценности. Нужно было приступать к работе, объём которой на первый взгляд казался запредельным.

Прежде всего, мы сорвали и вывезли остатки старого настила и весь мусор со свинарника. Этим были достигнуты два положительных момента: во-первых, распуганы все крысы и, во-вторых, чётко обозначился объём работы. Мужики с Западной Украины, одновременно с нами подрядившиеся на ту же работу в соседнем равноценном помещении, за это время только начали разбирать настил. Увидев такое рвение, они пытались взывать к нашей совести, но потом поняли, что их не слышат и оставили эти бесплодные попытки.

Затем мы освоили пилораму, где опытный Сашка Дышлюк научил нас превращать брёвна в необрезные доски, которые на следующем этапе уже с помощью циркулярной пилы превращались в аккуратные, обрезанные с четырёх сторон одинаковой длины доски для настила. Синберг, разбирая старый хлам в сарае неподалёку, обнаружил недействующую установку для побелки стен. Будучи электриком по образованию и одновременно представителем нации, умеющей делать и считать деньги, он быстро понял, что момент их получения можно существенно приблизить, заменив ручную побелку механической. За короткое время перерывов в работе он тайно починил бездействующий механизм и опробовал его. Эффект был потрясающий. После этого стало ясно, что за две недели, работая по шестнадцать часов день без выходных, наш отряд сможет выполнить эту лишённую облагораживающих элементов работу.

Мы, вооружённые реанимированным механизмом, быстро побелили стены и потолок, вручную покрасили ограждения загонов и приступили к самой трудоёмкой процедуре устройства лаг и укладке настила. Потянулась монотонная работа с молотком и гвоздями в руках.

Очень хотелось есть. Баба Маня кормила нас один раз в день. Кто решил, что реставраторам свинарников чужды завтрак и ужин, мы не знали, но если бы нам довелось увидеть этого лишённого чувства юмора человека, то, уверяю, ему не удалось бы уйти живым. Обед представлял собой неслабую миску супа, в котором в качестве второго блюда плавал кусок жилистого мяса. Попытки выяснить, кому при жизни принадлежала эта белковая масса, ни к чему не привели. Завершался приём пищи кружкой напитка, который наша повариха почему-то называла чаем, хотя тот даже цветом не походил на этот благородный напиток, не говоря уже о его вкусе. Вся посуда была алюминиевой. Как позже выяснилось, баба Маня её не мыла, а просто вытирала тряпкой сомнительного происхождения. На наше замечание она резонно заметила, что всё равно сюда наливают горячее, так зачем мыть?

А супчик действительно был горячим. Когда мы впервые увидели на столе огромные тарелки с этим блюдом, то решили, что температура его близка к среднесуточной. Ни струйки пара не поднималось над поверхностью этих маленьких лоханок. Но хлебнув первую ложку их содержимого, мы дружно отплюнулись, переглянулись и молча пошли ставить свои миски в лужу возле крана. Под тонким слоем расплавленного жира температура варева была близкой к точке кипения. Есть это было просто невозможно, да ещё в такую невыносимую жару, которой отличался тот август.

Особенно страдал Сашка Синберг, который вообще любую пищу употреблял исключительно в холодном виде. Все наши попытки объяснить бабе Мане, что готовить нужно хотя бы за час до нашего прихода, успеха не имели. Ей совершенно были непонятны наши городские заморочки. «З жиру хлопци бисяться», – так объясняла она всем наши претензии.