Двери между мирами

– Да, – отозвался Эдди и вдруг, безо всякой на то причины, его глаза наполнились слезами. Где же он был всю свою окаянную жизнь? Где он был, с кем, что делал и почему вдруг почувствовал себя таким грязным, таким донельзя обгаженным?

Запрокинутое лицо Одетты было ужасно в своей неопровержимой при слабом свете звезд красоте, неведомой, впрочем, самой ее обладательнице, которая лишь смотрела широко раскрытыми, удивленными глазами на звезду и тихонько смеялась.

– Звездочка светлая, звездочка ясная, – проговорила она, умолкла и посмотрела на юношу. – Знаете это, Эдди?

– Угу. – Эдди смотрел в землю. Его голос звучал достаточно внятно, но, подними молодой человек глаза, Одетта увидела бы, что он плачет.

– Тогда помогайте. Но вы должны смотреть на нее.

– Ладно.

Он утер слезы ладонью и вместе с Одеттой стал глядеть на звезду.

– Звездочка светлая… – Одетта посмотрела на него, и он подхватил.

– Звездочка ясная…

Она протянула руку, отыскивая руку Эдди, и он ответил на пожатие – смуглые пальцы восхитительного светло-шоколадного оттенка переплелись с восхитительно белыми, точно грудка голубки.

– В небе сверкает, такая прекрасная, – серьезно выговаривали они хором; в этот миг они были мальчиком и девочкой; мужчиной и женщиной они станут позже, когда полностью стемнеет и Одетта окликнет Эдди – «вы спите?», а он скажет – «нет», и она попросит обнять ее, потому что ей холодно. – Первую звездочку, что разгляжу, исполнить желанье мое попрошу…

Они переглянулись, и Эдди заметил, что по щекам Одетты текут слезы. Соленая влага вновь застлала юноше глаза, пролилась – пусть, он не таился от своей спутницы. Он не стыдился своих слез, чувствуя лишь невыразимое облегчение.

Они улыбнулись друг другу.

– Звездочка, звездочка, ярко гори, чудо, волшебница, мне сотвори, – сказал Эдди и подумал: «Пожалуйста, пусть это всегда будешь ты».

– Чудо, волшебница, мне сотвори, – эхом откликнулась Одетта, думая: «Если мне суждено умереть в этом незнакомом и странном месте, пусть моя смерть будет не слишком тяжелой и пусть со мной будет этот милый молодой человек».

– Простите, что расплакалась, – извинилась она, вытирая глаза. – Обычно я себе такого не позволяю, но день…

– Был такой тяжелый, – закончил за нее Эдди.

– Да. А вам нужно поесть, Эдди.

– И вам тоже.

– Надеюсь только, что опять плохо мне не станет.

Он улыбнулся.

– Думаю, не станет.

Позже под кружащими в медленном гавоте чужими диковинными галактиками оба думали, что никогда еще любовный акт не бывал таким полным и сладостным.

На рассвете они снялись с места и стремительно двинулись дальше. К девяти часам Эдди уже жалел, что не спросил Роланда, как следует поступить, если, очутившись там, где холмы обрубают полосу прибрежного песка, они так и не обнаружат в поле зрения никакой двери. Этот вопрос представлял определенный интерес, поскольку, вне всяких сомнений, песчаный берег вскоре действительно должен был закончиться.

По сути дела, песчаный берег больше уже не был песчаным; земля стала твердой и довольно ровной. Выступающих камней почти не осталось – по предположениям Эдди, почти все их унесло сбегавшими с холмов талыми водами, а может быть, наводнениями в дождливое время года (с тех пор, как Эдди попал в этот мир, не упало ни капли дождя; тучи несколько раз затягивали небо, но затем ветер вновь разгонял облака).

В девять тридцать Одетта крикнула:

– Стоп, Эдди! Стоп!

Он остановился так резко, что ей пришлось крепко схватиться за подлокотники кресла, не то она вылетела бы из него. В мгновение ока Эдди обогнул кресло и оказался перед ней.

– Прости, – сказал он. – Ты в порядке?

– Все отлично. – Он увидел, что спутал волнение с сигналом бедствия. Одетта показала:

– Вон там! Видишь?

Эдди загородился от солнца, но ничего не увидел. Он прищурился. Всего лишь на миг ему показалось… нет, конечно же, это был попросту трепет разогретого зноем воздуха, поднимавшегося от утоптанной земли.

– Вряд ли, – сказал он и улыбнулся. – Разве что очень захотеть.

– А по-моему, я вижу! – Она повернула к Эдди взбудораженное, улыбающееся лицо. – Стоит, сама, одна! Там, где кончается песок.

Эдди опять посмотрел в ту сторону, на сей раз щурясь так сильно, что на глаза навернулись слезы. И опять на долю секунды ему почудилось, будто он что-то увидел. «Увидел-увидел, – подумал он и улыбнулся. – Разглядел ее желание».

– Может быть, – сказал он – не потому, что верил. Потому, что верила Одетта.

– Поехали!

Эдди вернулся за кресло и, улучив момент, помассировал себе местечко пониже спины, где поселилась ровная ноющая боль. Одетта оглянулась.

– Интересно, чего ты ждешь?

– Ты действительно думаешь, что засекла ее, да?

– Да!

– Ну ладно, тогда поехали!

Эдди снова принялся толкать кресло.

Получасом позже он тоже увидел дверь. «Господи Иисусе, – подумал он. – А она видит не хуже Роланда. Может, даже лучше».