Двери между мирами

Эдди повел глазами вверх и увидел, что солнце дробится на поверхности океана длинной золотой дорожкой. Который час? Четыре? Около того. Закат – примерно в семь.

Беспокоиться насчет прилива не придется: стемнеет намного раньше.

А когда придет тьма, из воды, покачиваясь на волнах, появятся гигантские омары; о чем-то спрашивая, они поползут по песку туда, где, связанный и беспомощный, будет лежать Эдди – и разорвут его на части.

Для Эдди Дийна время тянулось нескончаемо долго. Само понятие времени превратилось в анекдот. Даже ужас перед тем, что должно было случиться с ним после наступления темноты, поблек, когда в ногах запульсировало от неловкой позы и это ощущение дискомфорта медленно, но верно стало набирать силу, превращаясь сперва в острую и, наконец, в изуверски мучительную боль. Эдди расслаблял мышцы, туго затягивая все узлы – но, оказываясь на грани удушения, умудрялся вновь подтянуть лодыжки кверху, так, что давление уменьшалось, позволяя дыханию частично восстановиться. Он потерял уверенность в том, что дотянет до темноты. Мог наступить такой момент, когда он просто окажется неспособен в очередной раз поднять ноги.

3. РОЛАНД ДОБЫВАЕТ ЛЕКАРСТВО

Теперь Джек Морт знал, что стрелок здесь. Будь на его месте кто-нибудь другой – некий Эдди Дийн, например, или одна особа по имени Одетта Уокер – Роланд вступил бы с ним в переговоры, пусть даже только для того, чтобы смягчить панику и замешательство, естественные в ситуации, когда обнаруживаешь, что твое «я» грубо выпихивают на пассажирское сиденье тела, которым всю жизнь управлял твой интеллект.

Но поскольку Морт был чудовищем (каким никогда не была и никогда не сумела бы стать Детта Уокер), стрелок не сделал попытки объясниться или вообще заговорить. Он слышал возмущенные протесты этого человека – «Кто ты? Что со мной происходит?» – но игнорировал их. Без сожалений используя его сознание, стрелок сосредоточился на коротком перечне необходимых дел. Протесты перешли в пронзительные крики ужаса. Стрелок, ничтоже сумняшеся, по-прежнему оставил их без внимания.

Остаться в подобном червятнику сознании этого человека можно было лишь одним способом: рассматривая его, как комбинацию атласа с энциклопедией, не более. Морт обладал всей необходимой Роланду информацией. Составленному стрелком плану недоставало тонкости, однако черновик частенько оказывается лучше гладенького беловика. Когда речь шла о составлении планов, во всей Вселенной не найти было двух более разных существ, чем Роланд и Джек Морт.

Планируя грубо, вчерне, получаешь место для импровизации. А в импровизации Роланд всегда был силен.

Вместе с ними в лифт сел какой-то толстяк. Глаза у него, как и у лысого мужчины, пятью минутами раньше просунувшего голову в двери офиса Морта, были прикрыты линзами ("Мортципедия" определяла их как "очки"; похоже, в мире Эдди "очки" носили очень многие). Он посмотрел на "дипломат" в руке человека, которого считал Джеком Мортом, потом на самого Морта.

– Идете к Дорфману, Джек?

Стрелок ничего не сказал.

– Если вы думаете, будто сумеете отговорить его от субаренды, то могу вас заверить, что это – напрасная трата времени, – сказал толстяк и заморгал: его коллега поспешно шагнул назад. Двери небольшой будки закрылись, и внезапно началось падение.

Не обращая внимания на истошные, пронзительные крики, Роланд вцепился в сознание Морта и обнаружил, что ничего страшного не происходит. Падение было управляемым.

– Прошу прощения, если я был бестактным, – сказал толстяк. Стрелок подумал: «Этот тоже боится». – Вы справились с этим идиотом лучше всех в фирме, вот что я думаю.

Стрелок молчал. Он ждал одного: оказаться вне этого падающего гроба.

– И говорю, – с жаром продолжал толстый. – Да что там, только вчера я обедал с…

Голова Джека Морта повернулась. Сквозь очки в золотой оправе на толстяка уставились глаза – голубые, но словно бы чуть иного оттенка, чем всегда.

– Заткнись, – без выражения сказал стрелок.

Краска сбежала с лица толстяка. Он сделал два быстрых шажка назад и уперся отвислыми дряблыми ягодицами в поддельные деревянные панели задней стенки небольшого движущегося гроба, который вдруг остановился. Двери открылись, и стрелок, одетый в тело Джека Морта как в тесно облегающий костюм, не оглядываясь, вышел. Держа палец на кнопке ОТКРЫВАНИЕ ДВЕРЕЙ, толстяк подождал в лифте, чтобы Морт скрылся из вида. «У него всегда винтиков не хватало, – думал толстяк, – но это может быть серьезно. Это может быть нервный срыв, расстройство».

Мысль о Джеке Морте, надежно упрятанном куда-нибудь в «санаторий», показалась ему весьма утешительной.

Стрелок не удивился бы.