Двери паранойи

Именно от Гошика я получил наконец более или менее конкретную информашку. Произошло это вчера, во время грандиозной пьянки в «Центральном». После двенадцатой рюмки у Гошика слегка развязался язык. Громко икая, он поведал мне о том, что Эльвира свалила за бугор и, по всей видимости, надолго, если не навсегда.

Я не на шутку опечалился. Наша встреча с любимой откладывалась на неопределенный срок. Отъезд был спешным, но хорошо подготовленным; все деньги предусмотрительно и заблаговременно переведены в зарубежные банки и осели на счетах офшорных компаний. И никто, даже ближайшие деловые партнеры, не знали, где хозяйка теперь ловит ультрафиолет. Впрочем, большинство этих самых партнеров, вероятно, смылись вместе с нею. Или торчат на дне глубокого озера в цементных башмаках. А в таком положении трудно разговаривать.

Итак, сучка спряталась. И наверняка не хуже, чем Мартин Борман в сорок пятом. От кого же? Неужели от властей? Вряд ли наверху что-то существенно изменилось за последние годы. Во всяком случае, я в это не верил. Может быть, Эльвиру разыскивали ребята из «Маканды»? Если так, то мне доставит особое удовольствие организовать их трогательную встречу.

И все-таки не напрасно я обхаживал этого свинопаса Гошика. После шестнадцатой рюмки тот невнятно проболтался о Маме. Босс мягко попенял мне за тупость. Черт, я как-то совсем упустил из виду, что Эльвира не из яйца вылупилась…

Если я правильно понял, Мама держала легальный игорный дом (все те же «Три семерки», навевавшие теплые воспоминания о самом доступном портвейне моей розовой юности) и по части стервозности могла дать дочери сто очков вперед.

До чего же интересное кино намечалось! Можно было, конечно, взять штурмом Мамину хату, но босс предпочитал воевать на чужой территории.

Другого свежеиспеченного приятеля я подобрал в частном клубе, где он развлекался со своей любовницей при содействии какого-то пушера из азиатов. Парочка уже мягко вставилась, но не настолько, чтобы потерять вкус к порочному времяпровождению. Толку от них будет маловато, впрочем, для массовки сойдут и эти.

Подготовившись к встрече с Мамой, босс расслабился, а я воспользовался удобным моментом и решил совершить небольшую экскурсию по местам своей боевой славы. Меня побуждала к этому вовсе не дурацкая сентиментальность, а желание протестировать собственную странноватую память, в которой уживалось несколько параллельных прошлых.

Я взял с собой только Верку. Охрана была чистым декором, и никто не мог отвести угрозу – я понимал это, хотя босс и Фариа держали меня за недоумка.

53

Разочарование следовало за разочарованием. Сначала я велел Верке подъехать к «Черной жемчужине». Я был далек от мысли, что Виктор до сих пор заправляет клубом, – и не ошибся. Более того: никакой «жемчужины» уже не осталось и в помине. Новые хозяева превратили заведение в огромный всепогодный кабак, пристроив к нему летнюю площадку и обнеся ее кирпичным забором.

Так что я не увидел даже двери, в которую мы когда-то вломились с Клейном, прежде чем нашли приключения на свои головы и задницы. Зато сохранилась чугунная решетка, возле которой меня чуть не пристрелили. Сильно поредевший сад, задушенный плиткой и асфальтом, превратился в гигантскую корявую икэбану. Уличные фонари источали в наступавших сумерках печальный свет…

Очередной каприз больного воображения? Вряд ли. Нахлынули воспоминания, больше похожие на эффект дежа вю. Было, не было. Гадание на кофейной гуще. Я помнил все, вплоть до запахов и отражений в лужах, однако настоящая картинка оставалась неуловимо фальшивой. Казалось, в любой момент она может рассыпаться, словно мозаика, затем с такой же легкостью сложиться вновь из тягучей материи грез – в пространстве или во времени, – но при этом будет нарушено главное свойство реальности – непрерывность, создающая иллюзию, которая длится целую человеческую жизнь.

Я снова сел в машину, и Верка повезла меня к моему бывшему жилищу.

Я курил, глядя в окно. Город был знакомым и незнакомым. Как всегда, отличие заключалось в одной или нескольких незначительных деталях. Искать критерии «нормального» сознания было с моей стороны проявлением детской наивности. Босс существовал в абсолютно релятивистской вселенной, поэтому он везде был дома и везде был чужим. Странник в зыбкой мгле… Я же еще цеплялся за спасательные круги, брошенные теми, кто был заперт вместе со мной в этой невидимой клетке, но круги неизменно оказывались камнями, тянувшими на дно…

Мой двор. «Царь природы» продолжал победоносно топтать шарик. На месте парка теперь был гаражный кооператив – лоскутное одеяло из шлакоблока и кирпича, пропахшее бензином и выхлопными газами. Подростки тупо пинали мяч в «квадрате» на крохотном обледенелом пятачке. Рядом чадила подожженная автомобильная шина.