Двери в темное прошлое

— Наташа просила ее забрать, потому что рассчитывать на любезность твоего мужа не приходится… — Максим запнулся, потому что понял, что фраза прозвучала двусмысленно, и попытался выправить положение, — потому что у него свои дела, свои планы, а тут мы еще.

Он замолчал, потом посмотрел в сторону, раздумывая, очевидно, куда лучше повернуть разговор. Марина уже не понимала, с какой целью он ее выманил, и хотела поворачивать к дому. Остановилась.

— Когда все это кончится? — с печалью в голосе произнес сосед. — Я беседовал сегодня с московским подполковником. И он сказал, что пока еще ничего не ясно.

— Я тоже встречалась с ним, — после некоторой паузы сказала Лужина, — ты зачем-то рассказал ему, что я приходила к вам и просила помощи.

Максим отвернулся, потом посмотрел на свой дом. После чего развел руки в стороны.

— Ну, прости! Но я ведь ничего лишнего не сказал. Ничего не выдумал. Меня просто просили рассказывать обо всем, что происходит вокруг меня. Не только о чем-то неожиданном, а просто обо всем, что происходит. Кто ко мне приходит, кто чем интересуется… Вы же… То есть ты понимаешь, что я выполняю ответственные заказы правительства… А потому…

— Да я не в обиде. Ты же правду рассказал.

— Это да, — согласился компьютерный гений. — Но мне все равно неудобно. Если честно, то я подполковнику случайно ляпнул и про Любу. Не следовало бы говорить…

— Что-то компрометирующее ляпнул? То, что она у шеста танцевала когда-то очень давно?

— Нет… То есть да, но не совсем это. Дело в том, что у нее, насколько мне известно, тогда был роман с одним криминальным авторитетом. А потом она сошлась с Панютиным, который ничего о ее связи не знал. Но к нему возникли вопросы… Это Леонид Иванович сам мне рассказывал. Он решил, что его убьют за то, что бандиту рога наставил. Испугался, конечно. Так или нет, но в те времена и не за такое могли жизни лишить. В милицию идти страшно, да и помогать бы тогда никто не стал. Он все рассказал Карсавину, а у того был знакомый какой-то авторитет, еще круче. Так что все утряслось. Но Леонид Иванович сказал как-то, что тот человек может попросить о чем-нибудь и ему надо будет помочь, потому что отказать нельзя, о чем бы тот ни попросил, — так принято у них. Тебе помогли, значит, и ты обязан. Но я понял так, что тот уже попросил, а Панютин отказал… Мне объяснил, что есть просьбы просто невыполнимые, и те, кто обращается с подобными просьбами, и сами это понимают.

— Ему угрожал тот человек?

— Никто ему не угрожал. Тот человек живет за границей, но, видимо, он кого-то прислал со своей просьбой. Я думаю, это касается какой-нибудь финансовой аферы. А Панютин, несмотря на некоторую вальяжность в личной жизни, в финансовых делах был человеком очень щепетильным. Надо было сказать об этом следствию, но ведь я не знаю ни имен, ни фамилий. И вдруг это опасно? Я не за себя опасаюсь, а за Наташу. Она так далека от всей этой грязи.

— У Карсавина можно узнать имя того человека, — подсказала Марина.

— А я ему не доверяю. То есть совсем не верю. Мне кажется, что он изображает из себя интеллигента. Подозреваю даже, что он не сам книжки свои пишет. Во-первых, он матерится. Не постоянно, но когда разозлится, то может запросто. Однажды даже при Наташе выругался. И ведь не извинился даже. Как будто ничего такого не сделал.

— Вы его не любите?

Максим задумался, а потом покачал головой.

— Он ведь не женщина, чтобы его любить. Но он мне, если честно, не очень нравится. То есть я признаю харизму и то, что он очень популярный писатель, но я тоже, извините, не под забором родился и что-то в этом мире значу. А писатель ваш… Он какой-то уж слишком раскованный. Открытый для всех, а на самом деле его открытость наигранная. Вы не заметили?

Лужина пожала плечами: она об этом не думала, а может, просто не обращала внимания. Ей Иван Андреевич казался приветливым и добрым человеком.

— Кстати, я ни одной его книги не читал, — признался компьютерный гений, — руки не доходят, знаете ли. А что касается самого Карсавина, так он из тех самых девяностых, там его среда обитания, и как он дожил до наших дней — непонятно. И вообще у меня подозрение, что у Любы и с ним в молодости был роман. Когда они переглядываются, то смотрят друг на друга, как смотрят только очень близкие люди.

— Тебе это показалось.

— Может быть, — согласился Максим.

Сосед вздохнул и посмотрел на часы.

— Я, пожалуй, побегу, а то вдруг Наташенька позвонит, а я телефон в доме оставил. А вы, если вам муж позвонит, передайте, что я сам Наташу из города заберу.

Он повернулся и побежал к своему дому. Побежал так быстро, словно завел ее сюда специально, чтобы бросить одну. Ничего не оставалось, как идти следом не спеша. Если и бежать за ним, то со стороны это выглядело бы совсем смешно, словно Максим у нее что-то украл и она преследует его. Тем более что на дороге они были не одни.