Дверной проем для бабочки

Размышляя об этом, Билли повернул налево и неторопливо направился в сторону Вестсайда. По краешку сознания бродили ленивые мысли об оставшемся с Матильдой мексиканце, о странном содержимом искорёженной машины, о том, что сам он по-прежнему одет в нелепый помятый фрак… Но еще не развёрнутый Подарок манил, обещал нечто столь же яркое, загадочное и свежее, как это тихое утро. Отбросив ненужные мысли, Билли шагал всё быстрее и быстрее, с удовольствием передвигая непривычно лёгкими ногами. Он никогда не был затворником, хотя более всего любил сидеть у себя в спальне, у окна, наблюдая за жизнью города с высоты семнадцатого этажа. Но тем не менее город он знал хорошо и довольно часто гулял по улицам — иногда один, иногда с тётушкой Эллен. Они ходили в театры и рестораны, а временами Билли, сам не очень понимая зачем, мечтал купить себе машину и кататься по взбудораженным манхэттенским улицам. Но сейчас ему казалось, что он попал в совсем чужой, неизвестный ему город; он был почти уверен, что, пройдя парк насквозь, увидит не знакомый шумный Вестсайд, а вопреки устоявшейся в голове географии берег неизвестного океана, начинающегося прямо там, за деревьями, — плоского и безжизненного, без единого островка на горизонте. Да и сама пустынная дорога, по обочине которой он шёл, казалась случайно занесённой в центр Манхэттена из глубокой лесной глуши.

Билли не мог не осознавать, что это ощущение — всего лишь причуда его всколыхнувшейся фантазии, но тем не менее улыбнулся и замедлил шаг: ему не хотелось расставаться со своим заблуждением. Неожиданно он услышал какие-то неприятные звуки и ещё успел подумать, что, пожалуй, любые звуки, раздающиеся в безлюдном месте у тебя за спиной, неприятны. Он оглянулся и увидел странное существо с короткими взъерошенными волосами и страшным, заплывшим с одной стороны сине-чёрным лицом. Покачиваясь и размахивая руками, оно бежало босиком по холодному асфальту прямо к нему и что-то неразборчиво и визгливо кричало. Оно, это существо, было столь же дико и неуместно здесь и сейчас, как появление порнографической сценки в детском мультике. Билли попятился, пытаясь сообразить, следует ли ему испугаться. Потому что существо было не только страшным, но и жалким. Билли понял, что это женщина: лёгкая грязная майка не скрывала колыханий небольшой груди. А лицо — теперь он видел это ясно — было разбито в кровь, и пухлый синяк уже почти скрыл левый глаз. Билли почувствовал, что его кожа скатывается в тугие гусиные катышки, и почти одновременно снова отчетливо ощутил лёгкость и непривычную шероховатость брючной ткани, прилегающей к телу.

— Ну что, сладкий, теперь не отвертишься, понял! — голос несчастной женщины звучал визгливо и странно знакомо. — Я тебя, козла, где хочешь найду и узнаю. Ты думаешь я к копам пойду? Думаешь, у меня нет друзей? Да я только своему Додо слово скажу, и тебя, пидора, за такие вещи самого в багажник упакуют, понял! И мекса твоего тоже! Бабки давай, сука! Ну!

Она приподняла тонкие грязные руки с растопыренными пальцами и вдруг подпрыгнула на месте, зарычав и нелепо оскалившись, что, по-видимому, должно было изображать самую страшную угрозу. Но Билли не боялся её, да она и сама понимала всю безнадёжность своей попытки, и по её опухшему лицу потекли слёзы. Билли показалось, что слёзы эти пахнут коньяком, налитым в чай, а сама женщина неуловимо напоминает тётушку Эллен в тот давний памятный вечер… Не понимая, что он делает, Билли схватил себя рукой за низ живота тем самым зачёрпывающим движением, которое запомнил у Изабеллы. И сразу же эта жалкая фигурка оказалась похожей именно на Изабеллу. И тогда Билли стало страшно. Потому что он наконец узнал эту женщину… Билли сжал пальцы ещё сильней, отстранённо чувствуя, что делает себе больно, и бросился бежать, неуклюже вскидывая ноги. Женщина, похоже, даже растерялась, потому что споткнулась и на минуту умолкла. Но потом снова закричала — Билли уже не разбирал слов — громко и торжествующе.

Еще немного и Билли бы упал: не хватало ни сил, ни воздуха, а визгливый голос приближался и приближался, неумолимо наезжая на него как асфальтовый каток на потерянную монетку. Но тут он заметил краем глаза выскользнувшую откуда-то сбоку жёлтую тушу автомобиля. Старое такси с безликой рекламой на крыше проехало было мимо задыхающегося Билли, но тут же зажглись красные огни, скрипнули тормоза и машина остановилась. Из открытого окна с любопытством смотрел огромный, едва умещающийся в кабине таксист с усталым небритым лицом.

— Кстати, приятель, садись, — сказал он и ухмыльнулся, глядя на затравленного Билли. — Садись давай, а то эта шлюха не отцепится, я их знаю.