Дверной проем для бабочки

От толчка Билли задел плечом тётушку, которая оторвала невидящий взгляд от окна и вопросительно на него посмотрела. Поезд подходил к остановке, и Билли приподнял на руки задремавшего кота. Тётушка Эллен скривилась и покачала головой. Билли знал, что она не очень любит животных, по крайней мере, в детстве никогда не разрешала ему завести собаку. Но теперь уж это не её дело. Не бросит же он несчастного Кузейро здесь, в вагоне! Билли прижал тяжёлого Кузейро к груди и встал. Чёрт, занявшись котом, он совсем забыл о… Но тётушка Эллен, кажется, даже не заметила его непроходящей ненужной эрекции. Выражение её лица ясно говорило о том, что минутная слабость прошла, и она снова готова действовать и принимать решения.

Поезд выскочил из туннеля на освещённую платформу и остановился. Двери, всхлипнув, раскрылись, и Билли вдруг с некоторым удивлением обнаружил, что это та самая станция, на которой… Даже если бы у него были хоть малейшие сомнения на этот счет, то они тут же бы исчезли, потому что на платформе, внимательно вглядываясь в окна вагонов, стояла в своей нелепой шляпке Пегги Сольерри. В пустом вагоне прятаться было негде, да Билли и не успел бы спрятаться. Кроме того, сейчас рядом находилась тётушка, и ему даже стало даже любопытно посмотреть, как она расправится с полоумной неотвязчивой дамочкой. Кузейро, увидев хозяйку, мявкнул и полез к Билли на плечо. Пегги кинулась к открытой двери, влетела в вагон и замерла рядом с Билли. Она улыбалась, широко показывая десны и напружинив жилы на несвежей шее. Билли показалось, что сейчас Пегги расплачется, то ли умиленно, то ли обиженно.

Но Пегги не расплакалась. Она протянула руки к Кузейро, коснулась его нервно подернувшегося уха, отступила на шаг и, чуть наклонив голову, теперь разглядывала Билли с котом на плече как художник, сделавший первые примерочные мазки.

— Ну вот, всё правильно, — заявила она и оглянулась на тетушку. — Они обязательно должны быть вместе, верно? А я, вы понимаете, жизни не пожалею… Вот, спросите у него самого.

Тётушка Эллен неторопливо подошла поближе. Она тоже внимательно, но коротко осмотрела Билли и кота и повернулась к Пегги.

— Милая, — сказала тётушка, презрительно скривив губы, — а вы, простите, кто такая? Это что — новая форма нищенства? Приставать к незнакомым людям просто неприлично! Билли, — она обернулась, и Билли заметил, что тётушка изрядно растеряна, — поторапливайся, мы пропустим свою остановку!

— Да вы что, не понимаете? — Пегги вроде бы смутилась, но лицо её тут же отвердело и приобрело четкие и упрямые формы. — Это же я — Пегги Сольерри! Как вам не стыдно! Это же я, именно я помогла ему…

Она отступила на шаг, оглянулась, как будто примеривалась, хватит ли ей места, потом резко, рывком приподняла подол платья, открывая молочно-белые в желтоватом вагонном свете ноги, и наклонилась так, что её шляпка свалилась на грязный пол.

— Ну, — сказала она онемевшей тетушке, — видите? Смотрите-смотрите! Ну, — Пегги повернула к Билли покрасневшее лицо, — давай, покажи ей! Ну же?

Билли был настолько заинтересован тем, как поведет себя тётушка, что даже не отодвинулся. Но, к его удивлению, тётушка больше ничего не сказала. Только её круглая щека чуть дернулась. Билли показалось, что он помнит это выражение, что именно так давным-давно она смотрела на него, застывшего в ванне в неудобной и унизительной позе. Но сейчас вместо стыда, неловкости или раскаяния Билли внезапно ощутил резкое раздражение и, чувствуя, что внутри раскручивается жёсткая пружинка наплевательского упрямства, резким движением соединил себя с сумасшедшей Пегги, спрятал в её скользком тепле неподвластную ему наконец-то выстроенную башню деда МоцЦарта. Он услышал, как вместе с толчком Пегги громко выдохнула, как будто она была туннелем, а он — поездом, который гонит впереди себя упругую подушку разогретого воздуха. Билли толкнул её еще раз, и Пегги снова негромко ахнула. И тогда он понял, что он и вправду — мчащийся в темноте поезд и что вдалеке вот-вот покажется светлое пятно станции, конечной станции…