Двести лет вместе (1795 - 1995). Часть вторая. В советское время

Но, чтобы «отменить все ограничения, существовавшие для евреев во всём нашем законодательстве, чтобы искоренить… полностью неравноправие евреев», вспоминает Г.Б. Слиозберг, «надо было составить такой полный список всех ограничений… Составление списка отменяемых законов об ограничении евреев требовало большой осторожности и опыта» (и за это дело взялись Слиозберг и Л.М. Брамсон)[9]. – Израильская энциклопедия сообщает: в Акт «вошёл перечень статей российских законов, утративших силу с принятием постановления; почти все эти статьи (их было около 150) содержали те или иные антиеврейские ограничения. Отмене подлежали, в частности, все запреты, связанные с существованием черты оседлости; тем самым получила законодательное оформление её фактическая ликвидация, происшедшая в 1915»[10]. – Ограничения снимались слой за слоем: с передвижения, жительства, учебных заведений, участия в местном самоуправлении, с права приобретения собственности на имущество по всей России, с участия в казённых подрядах, в акционерных обществах, с права найма иноверной прислуги, рабочих и приказчиков, занятия должностей при поступлении на государственную и военную службу, с опекунств, попечительств. Вспоминая казус расторжения договора с Соединёнными Штатами, снимались подобные ограничения и с «иностранцев не воюющих с Россией держав», то есть главным образом с приезжающих американских евреев.

Обнародование Акта вызвало множество эмоциональных выступлений. – Депутат Государственной Думы Н. Фридман: «За последние 35 лет русское еврейство подверглось гонениям и унижениям, неслыханным и небывалым даже в истории нашего многострадального народа… Всё… приносилось в жертву государственному антисемитизму»[11]. – Адвокат О.О. Грузенберг: «Если дореволюционная российская государственность была чудовищно-громадной тюрьмою… то самая зловонная, жестокая камера, камера-застенок, – была отведена для нас, шестимиллионного еврейского народа… И в первый раз ростовщический термин – "процент" – еврейский ребёнок познавал от… государственной школы… Словно каторжные в пути, все евреи были скованы одной общей цепью презрительного отчуждения… Брызги крови наших отцов и матерей, брызги крови наших сестёр и братьев пали на нашу душу, зажигая и раздувая в ней неугасимый революционный пламень»[12].

Супруга Винавера Роза Георгиевна вспоминает: «Событие это совпало с празднованием еврейской Пасхи. Казалось, что был второй Исход из Египта. Какой долгий, долгий путь страданий и борьбы пройден, и как быстро всё свершилось. Был созван большой еврейский митинг», на котором выступил Милюков: «Смыто наконец позорное пятно с России, которая сможет теперь смело вступить в ряды цивилизованных народов». А Винавер «предложил собранию в память этого события построить в Петрограде большой еврейский народный дом, который будет называться "Домом Свободы"»[13].

Три члена Государственной Думы, М. Бомаш, И. Гуревич и Н. Фридман, опубликовали обращение «К еврейскому народу»: теперь «наши неудачи на фронте были бы непоправимым несчастьем для неокрепшей ещё свободной России… Свободные еврейские воины… почерпнут новые силы для упорной борьбы, с удесятерённой энергией продлив свой ратный подвиг». Также и естественный план: «еврейский народ приступит к немедленной организации собственных сил. Давно отжившие формы нашей общинной жизни должны быть обновлены… на свободных, демократических началах»[14].

Писатель-журналист Давид Айзман отозвался на Акт равноправия призывом: «Наша родина! Наше отечество! И они в беде. Со всей страстью… станем защищать нашу землю… Не было для нас от времени защиты Храма подвига такого святого».

А вот воспоминания Слиозберга: «Счастье дожить до провозглашения эмансипации евреев в России и избавления от бесправного положения, против которого я боролся по мере своих сил в течение трёх десятков лет, не преисполняло меня тою радостью, которая была бы естественна», – уже сразу начался развал[15].

И через семьдесят лет один еврейский автор выразил даже сомнение: «Изменил ли формально-правовой акт реальную ситуацию в стране, где всякие правовые нормы стремительно теряли какую-либо силу?»[16]

Ответим: всё же так, издали, преуменьшать достигнутое – нельзя. Тогда – Акт просторно улучшил, резко изменил положение евреев. А что тут же вся страна, со всеми населяющими её народами, будет лететь в пропасть – это уже объемлющее дыхание Истории.