Двести лет вместе (Часть 1 - В дореволюционной России)

За все свои наблюдения в Белоруссии, выводы, за всё его "Мнение", и даже особенно за эти строки, ещё, вероятно, за похвалу "прозорливости великих российских монархов... которые строго воспрещали иметь приход и въезд сим искусным грабителям в пределы империи"150, - Державину припечатано "имя фанатического юдофоба" и тяжёлого антисемита. Ему (как мы видели, неверно) ставится в обвинение, что он "припис[ал] в официальных документах пьянство и бедность белорусских крестьян всецело евреям", а его "положительные меры" без всякой доказательности объясняются лишь личными амбициями151. А между тем - никакой исконной предвзятости к евреям у него не было, всё его "Мнение" сформировалось в 1800 на фактах разорения и голода крестьян, и направлено оно было к тому, чтобы сделать добро и белорусскому крестьянству и самому еврейству - расцепив их экономически и направив еврейство к прямой производительности, - первейше расселением части их на неосвоенные земли, что предполагала ещё Екатерина.

Пороговую трудность тут Державин видел в постоянной переходчивости и неучтённости еврейского населения, вряд ли и шестая часть его учтена по ревизиям. "Без особливого чрезвычайного средства трудно им сделать справедливую перепись: ибо, живя по городам, местечкам, дворам господским, деревням и корчмам, беспрестанно почти перебегая друг к другу, называют себя не туточными жителями, а гостьми, из другого уезда или селения пришедшими", да к тому же все "единообразны... единоимянны", без фамилии, "да к тому же все одеты в одинаков чёрное платье, то и теряется память и смешивается понятие при случае их счёта и различия, а особливо по делам исковым и следственным". При том и кагалы опасаются показывать их всех, дабы слишком не отяготить зажиточных податьми за прописных"152.

Общее же решение Державин искал: как "без нанесения кому-либо вреда в интересах... уменьшить [число евреев в белорусских деревнях] и облегчить тем продовольствие коренных её обитателей, а оставшимся из них дать лучшие и безобиднейшие для других способы к их содержанию". А кроме того: "ослабить их фанатизм и нечувствительным образом приближить к прямому просвещению, не отступая однако ни в чём от правил терпимости различных вер; вообще, истребив в них ненависть к иноверным народам, уничтожить коварные вымыслы к похищению чужого добра"153. Таким образом, отделить свободу религиозной совести от "безнаказанности злодейств".