Двести лет вместе. Часть первая

«Становилось всё бесспорнее, что столь желанные Киселёвым «образцовые» колонии ничто иное, как мечта». Но, хотя и тормозя (1849) присылку новых семей, он не терял надежды, и даже в 1852 писал резолюцию: «Чем дело труднее, – тем более иметь должно настойчивости и не обезохочиваться первыми неудачными приёмами». – До тех пор смотритель над колонией не был подлинным начальником поселения, «подвергался… случалось, насмешкам и дерзостям со стороны поселенцев, весьма хорошо понимавших, что он не имеет никакой над ними власти», он мог только подавать колонистам советы. В рассерженности ли на неуспех, уже не раз предлагались проекты давать поселенцу обязательные уроки с выполнением в два или три дня и проверять исполнение; лишать права свободного распоряжения собственностью; вовсе лишать отлучек; и даже ввести наказания: 1-й раз – до 30 розог, 2-й раз – вдвое, 3-й раз – тюрьма, а по важности обстоятельств и отдача в рекруты. (Никитин передаёт, как, став известной, эта проектируемая инструкция «произвела на евреев-земледельцев такой страх, что они напрягли все свои силы… сразу обзавелись скотом, земледельческими орудиями… проявили… удивительное прилежание к земледелию и домоводству».) Но Киселёв утвердил смягчённый проект (1853): «уроки должны вполне соответствовать силам и опытности тех, кому назначаются»; от руководства по каждому виду работы, разработанному Попечительным комитетом, сельский начальник мог отступать только в сторону облегчения; за 1-е нарушение наказание не назначалось, а за 2-е и 3-е – 10 и 20 розог, не свыше. (Отдача в рекруты нерадивых не применялась никогда, «никто… не был отдан в солдаты за нерадение к хозяйству», а в 1860 закон вовсе отменён.)[334]

Конечно, это было ещё – время крепостного права. Но после полувека добросовестных правительственных попыток привести евреев к производительному труду на неосвоенной земле – вот, проступали как бы контуры аракчеевских поселений.

Поразительно, что императорская власть и до тех пор не пронялась бесплодностью всех мер, безнадёжностью всей земледельческой затеи.

И – ещё на том она не кончилась.

После введения рекрутской повинности среди еврейского населения росли тревожные слухи об ужасном новом законодательстве, которое готовит специальный «Еврейский комитет». – Но в 1835 вышло наконец общее сводное Положение о евреях (заменившее Положение 1804) – и оно «не наложило на евреев новых ограничений», как сдержанно выражается Еврейская энциклопедия[335]. А если подробнее, то по новому Положению было «за евреями удержано право приобретать всякого рода недвижимую собственность, исключая населённых имений, и вести всякого рода торговлю на правах, одинаковых с прочими русскими подданными», хотя только в пределах черты оседлости[336]. Положение 1835 г. утверждало защиту всех прав еврейской религии, вводило для раввинов награды и присвоение прав купечества 1-й гильдии. Устанавливало разумный брачный возраст (18 и 16 лет). Принимало меры, чтобы еврейская одежда не так рознилась, отделяя евреев от окружающего населения. Направляло евреев на производительные способы заработков (запрещая торговлю вином в долг и под залог домашних вещей), разрешало все роды фабричной деятельности (также откуп винокуренных заводов). Держать христиан в услужении запрещалось только для постоянных услуг, но разрешалось «для работ кратковременных», без указания точного срока, и «для работ на фабриках и заводах» а также – «для пособия в хлебопашестве, садоводстве и огородных работах»[337], что было насмешкой над самой идеей «еврейского земледелия». – Положение 1835 звало еврейское юношество к образованию. Нисколько не было стеснено поступление евреев в средние и высшие учебные заведения[338]. Евреям, получившим в любой области науки степень доктора, и по засвидетельствовании отличных способностей (ещё с формальностями), предоставлялось право на государственную службу. (Евреи-врачи имели то право и раньше.) – А касательно местного самоуправления – Положение снимало с евреев прежние ограничения: теперь они могли занимать должности в думах, магистратах и ратушах «на том же основании, как избираются на сии должности лица других исповеданий». (Правда, против этого выдвинулись возражения некоторых местных властей, особенно из Литвы: городской голова должен в иные дни вести обывателей в церковь, и как это может быть еврей? или еврей в судьях, раз присяга произносится на кресте? Сопротивление оказалось сильное, и указом 1836г. устанавливалось для западных губерний, что в магистратах и ратушах евреи могут занимать только одну треть должностей.)[339] – Наконец и в экономически остром вопросе, связанным с приграничной контрабандой, подрывающей государственный интерес, Положение оставляло в пограничной полосе живущих там евреев, но воспрещало новое водворение[340].

Для государства, держащего миллионы своего населения в крепостном праве, – всё названное не выделяется как система жестокостей.