Двести лет вместе. Часть первая

А новороссийский генерал-губернатор в 1862 снова просил «полного уничтожения черты оседлости»: начать «с предоставления права повсеместного жительства всему[еврейскому] народу»[435].

Никак не с таким темпом, но текли своей чередой частные разрешения повсеместного жительства. С 1865 разрешён приём евреев в должности военных врачей, а вслед за тем (1866, 1867) евреям-врачам была разрешена служба по министерствам народного просвещения и внутренних дел[436]. – С 1879 – и фармацевтам, и ветеринарам, также и «приготовляющимся к соответствующему роду деятельности»[437], также и акушеркам и фельдшерам, и «желающим учиться фельдшерскому искусству»[438].

Наконец в 1880 последовал указ министра внутренних дел (Макова): вне черты оседлости оставить на жительстве всех тех евреев, кто поселился там незаконно[439].

Сюда уместно добавить: в 60-е годы «евреи-юристы… при отсутствии тогда института адвокатуры, без всяких затруднений устраивались на государственной службе»[440].

Послабления коснулись и пограничной черты. – 1856, когда, по Парижскому трактату, российская государственная граница отступила, приблизилась к Кишинёву и Аккерману, из новообразованной так пограничной полосы евреев теперь не выселяли. А в 1858 «были окончательно отменены указы Николая I, предписывавшие евреям покинуть 50-вёрстную приграничную полосу»[441]. – С 1868 был разрешён (прежде формально, хотя и не строго запрещённый) переход евреев из западных губерний России в Царство Польское и обратно[442].

Наряду с официальными послаблениями в правоограничениях существовали исключения и обходы правил. Например в столице, Петербурге, «несмотря… на запреты, евреи всё же водворялись на продолжительные сроки»; а «с воцарением Александра II… число евреев в Санкт-Петербурге начинает быстро возрастать. Появляются капиталисты, посвящающие значительное внимание организации общины» еврейской тут, «как, например, барон Гораций Гинцбург… Л. Розенталь, А. Варшавский и др.»[443]. К концу царствования Александра II российским Государственным секретарём состоял Е. А. Перетц (сын откупщика Абрама Перетца). – В 60-х годах XIX в. «Петербург стал стягивать к себе немало представителей торгово-промышленных и интеллигентных[кругов] еврейства»[444]. – По данным Комиссии по устройству быта евреев, в 1880-81: в Петербурге официально числилось 6.290 евреев[445], по другим официальным данным – 8.993, а по «местной переписи» от 1881 года – 16.826, около 2% от общего населения[446].

В Москве в 1856 была отменена обязательность жительства приезжих купцов-евреев только в Глебовском подворьи, которое «было упразднено… евреям разрешили останавливаться в любом районе города. При Александре II… еврейское население Москвы стало быстро расти», к 1880 – около 16 тысяч[447].

Сходно и в Киеве. После 1861 «начался быстрый рост еврейского населения Киева» (от полутора тысяч в 1862 до 81 тыс. к 1913). С 80-х годов наблюдался наплыв в Киев евреев. «Несмотря на частые полицейские облавы, которыми славился Киев, численность его еврейского населения намного превосходила официальные данные… К концу 19 в. евреи составляли 44% киевского купечества»[448].

«Важнейшим» называет Ю. И. Гессен «предоставление права повсеместного жительства (1865 г.) ремесленникам». Правда, была заминка с их переездом. Ведь так скученные, так стеснённые, настолько лишённые рынка сбыта и заработка – почему же они «почти не воспользовались правом выхода из черты оседлости»? К 1881 в 31 внутренней губернии евреев-ремесленников считалось всего 28 тысяч (а евреев вообще – 34 тысячи). Гессен объясняет этот парадокс так: зажиточные ремесленники не нуждались искать новые места, нищенствующие – не имели средств для переезда, а средняя группа, «кое-как перебивавшаяся изо дня в день, не терпя особой нужды», опасалась, что после их отъезда старая их община, в налоговых соображениях, откажется им потом продлить годовой паспорт или даже «потребует возвращения выселенц[ев] домой»[449].

Но можно сильно усумниться в самой статистике. Мы только что прочли, что в одном Петербурге евреев было по крайней мере в два раза больше, чем по официальным данным. Усчитывалось ли ртутно-подвижное еврейское население медлительным российским аппаратом – в определенное время и во всех местах?

А росло еврейское население России – уверенно и быстро. В 1864 без Польши оно составляло 1, 5 миллиона[450]. – А вместе с Польшей было: в 1850 – 2 млн. 350 тыс., в 1880 – уже 3 млн. 980 тыс. От первичного около миллионного населения при первых разделах Польши – до 5 млн. 175 тыс. к переписи 1897, – то есть за столетие выросло больше, чем в пять раз. (В начале XIX в. российское еврейство составляло 30% мирового, в 1880 – уже 51%)[451].

Это – крупное историческое явление, не осмысленное привременно ни русским обществом, ни российской администрацией.