Двести веков сомнений

– Ошибаешься, – Д. довольно улыбался. – Практически во всех наэрта считается, что родители – важные, но не главные роли в жизни ольта. Гораздо более ответственной считается роль нимоара, наставника, учителя, руководителя – выбирай точное слово сам. Первыми нимоарами служат обычно родители, чаще – близкие родственники родителей. Ольт сохраняет особое отношение к родителям, но психологической зависимости от них не испытывает. Практически никогда. Ольтов очень быстро обучают быть самостоятельными. В этом отношении их детство проходит весьма и весьма бурно. Я бы сказал, молодые ольты часто кажутся стариками… а потом как-то молодеют.

– Что насчёт полу-ольтов?

– Забудь это глупое слово, – посоветовал Д., нахмурившись. – Таких нет. Потомок ольта или ольтийки – ольт, вне зависимости от того, кем был второй родитель.

– Но…

– Ольтом можно стать, в подлинном смысле, если развиваться в должном окружении, с рождения.

– Не могу поверить, чтобы всё настолько зависело от воспитания, – упрямо мотнул головой Клеммен.

– Не верь, – вздохнул Д. – Просто запомни.

– Я не думал, что мы так отличаемся, – нарушил тишину Клеммен после долгой паузы.

– Ничего странного, – возразил Д. – Поверь, что один человек отличается от другого ничуть не меньше. Просто мы этого обычно не замечаем.

Венллен, Лето 42, 435 Д., вечер

– Ты прав, – кивнул Д. – Ты действительно мог видеть его и в порту, и на базаре, и на бирже труда. Ольтийские аристократы обожают такие спектакли. Одного из здешних правителей частенько можно встретить в образе нищего.

– Да-да, – кивнул Клеммен. – Припоминаю…

Они сидели за одним из столиков на веранде того самого ресторана, в который Клеммен вошёл тем самым вечером, когда впервые повстречался с Андари. Вполне возможно, что сидели они за тем же самым столиком. Речь шла о генерале – том, что не был виден сквозь очки.

– Не бери в голову, – посоветовал Д. – Я замечал его в Теальрине, в Оннде, практически во всех крупных городах. Порой казалось, что за мной установлена такая вот слежка. Но это игра воображения, можешь мне поверить. Издержки профессии…

– Научиться бы понимать, кто есть кто, – вздохнул Клеммен. Д., совершенно откровенно обернувшись несколько раз – не подслушивает ли кто – наклонился поближе и прошептал:

– Смотри внимательно на мои руки.

Положил руки прямо на стол перед собой, ладонями вниз. Расставил пальцы правой руки, держа пальцы левой сомкнутыми. На короткое время положил правую ладонь поверх левой и едва заметно побарабанил по ней. Клеммен едва успел запомнить. Указательный… средний… безымянный и средний… последовательность содержала более двадцати ударов пальцами.

– Запомнил? – Д. всё это время смотрел ему в лицо.

– Вроде бы.

– Повтори, – Д. убрал руки.

Клеммен повторил. Вначале пальцы не хотели слушаться, казались одеревеневшими и чужими. Но после третьей попытки нужный ритм получился легко и просто.

– Вот-вот, – кивнул Д. – Если делать правильно, пальцы слушаются сами собой. И наоборот. Запомнил? Отлично, повторения не будет, никогда.

– К чему это всё? – Клеммен убрал руки со стола, отметив, что никто не смотрит в их сторону, хотя веранда не пуста, в такой приятный вечер. Несомненно, работа Д.

– Эта специальная фигура, ченкх. Довольно интересное открытие, – произнёс Д., глядя в сторону. – Позволяет однозначно определить ольта, в каком обличье он или она ни выступали бы.

Клеммен молчал, но по спине его неожиданно поползли мурашки.

– Нужно глядеть «жертве» в глаза, – продолжал Д., с таким видом, словно речь шла самое большее о погоде, – и одновременно исполнить эту… гм-м-м… фигуру. Если перед тобой ольт, ты увидишь, что он сожмёт и разожмёт пальцы рук. На очень короткое время. Возможно, движение будет условным, но ты это заметишь. При некоторой тренировке, конечно. Запомни, более трёх раз подряд может не подействовать. Будешь усердствовать – в отношении данного ольта перестанет действовать навсегда.

– А сам он не заметит? – поразился юноша, повторяя под столом только что показанный ритм.

– Нет, – Д. повернулся лицом к нему. – Не заметит, если расскажут – не поверит. Имей в виду, Клеммен, это – одно из по-настоящему тайных знаний.

– Понятно, – Клеммена бросило в жар. Сказанное Д. казалось в высшей степени неправдоподобным, и всё же… зачем он сказал это именно здесь, именно сейчас?

– Ну, положим, тебе ещё не понятно, – возразил наставник. – Можешь не считать меня сумасшедшим. Эта фигура не является магической. Заметить её можно глазами и только глазами. Но ольт отреагирует на неё, даже если не будет видеть твоих рук.

– А для других рас… – начал было Клеммен.

– Тоже есть, и многие мне известны, – кивнул Д. – Но известные мне тесты основаны на магии, для тебя они бесполезны. Именно поэтому, я и показал это здесь. Вокруг нас преимущественно ольты. Они не заметили ничего особенного, даже если прислушивались и посматривали в нашу сторону.

– Но…

«Останешься один и у побед будет вкус поражения», вспомнил Д… Почему вновь приходят эти слова? Здесь же, в подобной же обстановке?