Двести веков сомнений

— Хоть бы в этот раз успеть, — прошептал Д., останавливаясь возле Кинисс. Рядом с дорожкой, ведущей к парадному входу, шагах в десяти от двери.

Оба затаили дыхание.

Когда человека ведут на казнь, я читал, он иногда занимается самыми странными вещами. Порой вспоминает о неоконченных пустяковых делах, приводит в порядок внешность, иногда впадает в эйфорию и радуется последнему дню. Я отчего-то перебирал вещи у себя в карманах. Сил у меня не было бежать к двери, да и желания — тоже. Всё существо протестовало против этого… словно меня могло спасти уже то, что я не выше из этого дома.

Кто знает, может и могло бы.

Но тут пальцы правой руки наткнулись на что-то, что обожгло прикосновением, и подступающая слабость как-то сразу же забылась.

Я извлёк наружу лист. Одна сторона золотая, другая — чёрная.

Решайся… но на что?

И я решился.

— Андариалл! — позвал я и голос мой показался мне могучим и слышным всем вокруг, до самого горизонта. Эхо ответило мне, торопливо откликаясь со всех сторон.

Она появилась.

В том же тонком мерцающем одеянии — тальва , лёгкая куртка, газовый шарф…

Остановилась передо мной, вопросительно глядя в глаза.

Я протянул ей лист. Не глядя, она подставила ладонь.

Затаив дыхание, я отпустил лист. Не имеет никакого значения, чего хочешь. Если судьбе угодно, он ляжет золотой стороной вверх. Что ожидает меня?

Чёрная сторона? Лёгкая улыбка на её лице… встречи, возможно, один раз в несколько месяцев или недель… разговоры ни о чём… и всё. Чёрный цвет, цвет поражения. Справедливо ли, чтобы чья-то воля — пусть даже воля богов — могла так коверкать судьбу?

Хотя именно потерпевший поражение громче всех взывает к справедливости.

Я разжал пальцы. Наружу выплеснулся яркий свет. Лист улёгся золотой стороной вверх, и лицо Андари показалось в его свете ещё прекраснее.

— Я… — начал было я, и понял, что не знаю, что сказать.

Андари долго смотрела на лист, Осторожно прикрыла его второй ладонью. Что-то прошептала и прикоснулась к моему лбу кончиками пальцев.

Сделала шаг ко мне. Я закрыл глаза. Ощутил, как её губы коснулись моей щеки.

Когда я открыл глаза, её уже не было.

Вот и всё. И это не помогло.

Слабость, гул в ушах и поднимающийся снизу лёд вновь принялись вгрызаться в меня.

Я распахнул дверь, уже едва держась на ногах. Всё было напрасно… всё это «испытание»… всё, совершенно всё было напрасно.

Меня встретил яркий свет. На миг показалось, что я вижу чей-то знакомый силуэт, бросающийся навстречу… и всё.

Андари…

Всё исчезло.

Реакция у него была уже не та.

Дверь распахнулась, Клеммен возник на пороге. Он щурился, словно вглядывался во тьму… и даже в царившем полумраке было очевидно, что ему худо.

Кинисс молча кинулась к застывшему на пороге юноше.

Ослепительно яркий свет выплеснулся из дверного проёма. На какой-то миг Д. увидел, как весь окружающий мир замер, превратившись в плоскую чёрно-белую пародию на самого себя… Затем Кинисс оказалась у самой двери (кто, интересно, успел её закрыть?), ошарашенно смотрела на место, где только что стоял Клеммен.

Когда перед глазами у Д. перестали скакать цветные пятна, он подбежал к двери.

Кинисс долго осматривала дверь… приглядывалась… даже принюхалась. Подняла голову и всмотрелась в глубины, недосягаемые для человеческого глаза.

— Его нет, — заключила она, медленно опустилась на ступени. — Нигде нет.

— Как это… нигде? — поразился Д. — Телепортация? Дезинтеграция? Что с ним стало?

— Нет его, — ответила Кинисс сумрачно. — Нет, и всё.

— Ладно, — Д. помедлил и взялся за ручку двери. — Надо поговорить с тем, кто знает, в чём дело.

— Подожди, — голос рептилии звучал словно с другой стороны планеты. — Не спрашивай её о…

— Не собираюсь, — ответил Д. резко. — Я хочу просто посмотрю ей в глаза.

Кинисс не ответила и он, помедлив всего секунду, повернул ручку. Дверь, разумеется, не была заперта.

Книга 2

Часть 1. Сторона дерева

1. Лестница

Андариалл, Лето 74, 435 Д., после полуночи

— Андариалл!

Нет ответа. Светильники у двери едва горят; достаточно, чтобы не спотыкаться на каждом шагу. Запах жилого дома… неплохо она устроилась! Проклятье, почему меня никогда не приглашали в гости в такие дома? Или Кинисс права — любой здравомыслящий человек чувствует, что я не тот, кем кажусь? Всегда не тот, кем кажусь?

— Андариалл!

Прихожая. Пусто. Переобуваться не будем… я — гость нежеланный. Если она захочет, то укажет мне на дверь и будет совершенно права. И тогда ни ордер Наблюдателей, ни мандат Академии, ни воля Правителя — ничто не позволит мне войти сюда повторно. Ой, как я рискую… если начальство — руководство Академии — узнает, во что мы ввязались, уволят обоих. Кинисс, похоже, решилась-таки на нечто, мне ранее неизвестное — запретное для неё. Неужели и её удалось примитивным трюком…

— Андариалл?!