Двести женихов и одна свадьба. Часть вторая

Мы обсудили предстоящий прием, на котором, как думают Адриан и Мэрдок, ожидается саботаж, диверсия или еще что-то в этом духе. Они полагают, что завтрашнее мероприятие в любом случае заставит организаторов Егорова тайного сообщества хоть как-то проявить себя, поэтому вслед за нашей каретой двигался корпус секретной службы Айрона. Разумеется, невидимо и неслышно.

Я любезно пригласила графа расположиться в гостевых покоях моего дома (на ночь глядя да в постоялый двор? Я же не изверг!), на что сразу же получила согласие, в купе с шикарной улыбкой.

На модернизированной карете мы добрались на удивление быстро. Домашние, несмотря на позднее время, встретили нас радушно. Кэролайн широко улыбалась, поглядывая на графа, а вот Самюэлю и Эрику он не понравился. Первый смотрел с отстраненной холодностью, разговаривал с подчеркнутой вежливостью, а второй прямо заявил:

– Тронешь ее – съем!

– А не подавишься? – усмехнулся граф Айрон.

– Если подавлюсь – выплюну и снова съем!

– Похвальная преданность! – оценил Адриан и, подмигнув мне, отправился следом за Самюэлем.

Мы с Кэролайн проболтали до утра в моей комнате, меняя одну чашку кофе другой, третьей, пятой, восьмой. Оказалось, что их с Самюэлем дела пошли на лад и, кажется, дворецкий почти созрел, чтобы сделать ей предложение. Вот только боюсь, если он будет зреть еще пару лет, они снова успеют смертельно поссориться. Здесь бы не помешал яд леди Айрон. Может, у Адриана найдется пузырек для доброго дела?

Кэролайн поведала, что в типографии случилась оказия. Вечерний номер газеты самовоспламенился. Есть предположение, что кто-то проклял тираж. Расследование уже ведется (моим женихом номер тридцать два, к которому надо будет завтра заскочить!), а местные жители остались без очередной порции сплетен на ночь.

Когда запели первые петухи, и завыла скрипка Жоржа Стравелли, поняли, что пора на покой. К тому же, мои глаза нещадно слипались, и я слушала вдохновенные рассказы Кэролайн, ловя себя на мысли, что вижу несуществующие детали, дополняемые полудремой.

На Жоржика натравили Эрика, и через четверть часа я уже наслаждалась запахом домашней постели и уютом любимой кровати. В гостях, конечно, хорошо, но дома гораздо лучше. Только завтрашний прием вызывал серьезные опасения…

Утром Адриан дал последние указания, и они с невесть откуда взявшимся Мэрдоком (которого Самюэль и Эрик провожали откровенно ненавидящими взглядами) покинули наш гостеприимный дом еще до завтрака. А вот я не отказала себе в удовольствии полакомиться блинчиками за разбором утренней корреспонденции и беззаботным щебетанием Сэда. Парнишка жутко соскучился по мне и, уплетая за обе щеки сахарные плюшки, без умолку делился новостями и благодарил, что дала его матушке работу на графском приеме (еще бы граф об этом не узнал!).

Время до вечера тянулось томительно долго. Я успела сделать необходимые дела, трижды отшить Егора, убедив, что прекрасно помню нашу цель и сделаю все необходимое, чтобы умостить свои прекрасные ягодицы на графском кресле.

За час до приема Кэролайн вернулась домой, чтобы помочь мне переодеться. Обычный вечер, которых за время моей жизни в Китридже были уже сотни, в этот раз вызывал трепет и волнение. Кристиан так и не объявлялся, хотя Кэри видела его пару раз: озабоченного, задумчивого, нелюдимого, надменного. В общем, выглядел граф как и обычно, ничуть не терзался тем, что между нами произошло. Впрочем, с этим ему помогала справиться леди Арабелла. Поговаривают, последние несколько дней они неразлучны и народ уже ставит ставки, объявят ли сегодня вечером об их помолвке!

Из ладоней выпали бумажные крошки. Не заметила, что превратила салфетку, которой хотела поправить помаду, в труху.

– О чем вы так беспокоитесь? – заботливо спросила Кэролайн, подкалывая мои кудри заколкой с россыпью мелких изумрудов под цвет моего наряда.

Я все же надела корсет и выбрала наряд с открытыми плечами и грудью. Нет необходимости весь вечер обмахиваться веером, а всем известно, как на таких приемах бывает душно! По лифу корсета бежала золотистая шелковая нить вышивки, выписывая затейливые цветочные узоры. Такая же нить украшала подол пышной изумрудной юбки.

– С чего ты решила? – отряхнула дрожащие ладони от бумажных крошек и натянула на лицо вымученную улыбку.

– Мы знакомы пять лет. Я вас как саму себя знаю.

– Наверное, даже лучше, – усмехнулась, застегивая на запястье золотой браслет с россыпью изумрудов. Такие же сережки надела в уши и повернулась к подруге.

– Это из-за него? – догадалась она. – И из-за нее?

К глазам подступили непрошенные слезы. Я улыбнулась еще шире и меня стиснули в крепких материнских объятиях.

– Я вам так скажу. Если это любовь, настоящая любовь, то вы будете вместе, леди Джулия. Несмотря ни на что. Нет в мире таких преград, которые не способно преодолеть любящее сердце.

Кроме попаданства, разумеется, которое мне никогда, ни за что, ни при каких условиях не простят.

– Сразу после бала я уезжаю в Айрон, – сообщила, не разрывая объятий.

– Я знаю.

– И буду по вам скучать… – это уже сквозь слезы.

– Не будешь.