Двинские берега

- Да какая разница, главное не бедствуете, можете себе позволить в отпуск съездить или в дом купить необходимое.

Разница конечно есть. Тут Таня лукавит.

- Уходи ты от него. Ну сколько еще мучиться будете? Ведь ты его не любишь и никогда не любила.

Стерпится – слюбится – это не про Элю. Она всегда была самостоятельная и независимая.

- Куда я пойду? Квартиру нам не разменять, а жить как чужие после развода – тоже не сахар. Я уж нажилась в коммуналках.

- Ко мне возвращайся, твоя комната свободная.

- Это за шкаф? Нет уж, лучше замужем в своей квартире хозяйкой, чем у тебя разведенной женой. Да еще в квартире, где свила гнездышко Галчонок.

Эля усмехается, представляя, как «обрадуется» жена брата, узнав, что Эля с дочкой будут жить у матери. Нет уж, не доставит она такой радости ей.

Таня часто вспоминает тот осенний день, то окошко в прошлое. Заглянула одним глазком и задумалась, а есть ли оно, счастье? Может счастлива была, когда сидела у такого окошка и пряла нитки?

Они как-то спорили с Ольгой, где лучше жить. Ольга доказывала, что деревенская жизнь правильнее, честнее.

- Значит я неправильно живу в городе? Разленилась как барыня. Вода из крана, печку не надо топить, дорожки дворник чистит. Да, в бытовом плане и правда легче, но ведь еще полно в городе домов без удобств. Не всем так повезло.

- А молодежь то в город все устремляется. Покрасивее, да полегче жизнь выбирает. Мало кто тут остается, вот и ты ведь могла бы ко мне приехать. Жили бы вместе, дети все взрослые, сами уж разберутся в своей жизни.

Может Ольга права, надо бы поехать, да пожить у нее несколько месяцев, да вот только болячки одолели и ноги едва ходят.

- Куда тебе ходить? Сиди на печке, да кости грей – это Ольга шутит так. У нее и не печка, а так плита больше, а в комнате и подавно, одно название, что печь. Вот бы на русскую завалиться, да прогреть колени, но где теперь такие остались? Только в Заболотье, в старом заколоченном доме, доживает свой век. Скоро ничего не останется от того места, от той памяти, которая умрет вместе с ней.

Глава 12

Когда на дворе осень жизни – многое меняется. Ты замечаешь любые изменения вокруг себя, в тебе просыпается любопытство и желание запомнить каждый момент уходящего дня.

Проходя по знакомым улицам раз за разом, сложно подметить изменения, хотя центр города долго оставался нетронутым. По Воскресенской еще в конце девяностых стояли покосившиеся избенки и паслись козы.

Есть в центре Архангельска особая улица. Она как заповедник деревянного зодчества. В 60-х годах городская власть приняла решение не застраивать этот район панельными домами.

В конце 18 века эта улица называлась Большой Мещанской, затем проспект получил имя Средний (по своему расположению между двумя длинными проспектами: Троицким и Ломоносова). Затем назывался Псковским, а в 1921 году получил имя Фёдора Степановича Чумбарова-Лучинского — революционера, поэта и журналиста, который когда-то жил на этой улице.

В начале 1980-х годов в Архангельске было принято решение по созданию на проспекте Чумбарова-Лучинского «заповедной улицы» — разместить здесь все типы домов, которые можно было встретить в застройке Архангельска конца 19 — начала 20 века. Таких домов набралось несколько десятков, все они по-разному были значимы и важны. Часть из них стоят на своих исторических местах, некоторые были перенесены, а какие-то воссоздали заново.

Таня любила старые архангельские особнячки. Они напоминали ей о детстве и юности, чем старше она становилась – тем больше соотносила себя с ними. Обветшалые фасады еще не утратили своей былой красоты, но приметы времени все заметнее наметанному глазу. Если не подновлять и не ремонтировать – со временем деревянный особняк превратится в развалину. Время неумолимо к людям и деревянным постройкам. Многое утрачено и остается только в памяти, пока человек живет.

Память Таню стала подводить. Какие-то бытовые мелочи она частенько забывала, но обиды на детей как кривой гвоздь – крепко сидели в душе и не так-то просто забыть о них или выдрать. Ранка то останется и будет болеть.

Пока Ларочка была маленькой, они часто ссорились из-за нее с Элей. Ссорили по пустякам, Эля всегда первой начинала скандал, Таня отмалчивалась, жалея внучку, которая не понимала, чем расстроила мать.

Пенсия у Тани всего шестьдесят рублей, но к дню рождению Лары скапливалась небольшая сумма. Часами простаивая у витрин магазина «Подарки. Сувениры», Таня прикидывали что можно купить Ларочке в подарок. Ей хотелось, чтоб подарок был дорогой и памятный. Вот кукла в голубом сарафане, косы уложены на две стороны по бокам. Именно так в молодости Таня укладывала свои косы. Надо купить куклу, ну и пусть Ларочка уже не играет в куклы – такой подарок память на всю жизнь. Или вот бусы под жемчуг в несколько рядов. Хороши даже не сами бусы, хотя и они красивые. Таню больше поразил футляр, в котором они лежали на розовом атласе. Она прям видит, как Эля подожмет тонкие губы и закатит глаза. Вот так подарок для школьницы – бабка совсем выжила из ума.