Двинские берега

Она с дочкой каждое лето ездила к сестре в Верхнюю Тойму. Прокатиться по реке для нее всегда за радость и Эле нравились их поездки. Вот только с сестрой они плохо ладили, часто ссорились по пустякам, теперь уж и не вспомнишь из-за чего. Ольга считала, что мужа ей надо бросить и переехать к ней. Таня больше отмалчивалась, но чувствовала себя неуютно, разряжала обстановку маленькая Эля.

- Тетка Ольга, отдай мне эти занавески с кошками, мама сошьет мне новое платье. Тебе ведь не жалко? – огорошив в очередной раз тетку, девочка лукаво замолкала и ждала реакции. Ольга каждый раз терялась перед этой маленькой девочкой, рассуждавшей не по летам серьезно.

Таня сама не уставала дивиться на дочь, вспоминая ее серьезный, тяжелый взгляд и странные недетские разговоры. Порой ей казалось, что с Элей что-то не так. Дочка почти не играла, очень рано научилась читать и любила слушать граммофон. Могла часами сидеть и слушать одну и ту же пластинку.

- Ох, не к добру это, лучше бы бегала и шалила как все дети – жаловалась Таня соседкам.

- Да ну тебя, она еще даст тебе прикурить – отшучивались бабы, не понимая забот Тани. Их дети росли как сорная трава на улице.

– Ты ее к хозяйству приучай, раз играть не хочет. Нечего барыней сидеть, дело ей дай по силам.

Таня хорошо шила, вышивала, пряла самую тонкую пряжу, но больше всего любила полежать с книжкой. Очень часто чувствовала себя усталой, даже больной, но объяснить, что болит не могла.

- Вечно ты нездорова – ругался муж, затапливая печь – спать поменьше надо по утрам, а вечером пораньше ложиться, а не с книжкой до полночи сидеть.

- Я уснуть долго не могу – виновато оправдывалась Таня. Бессонница уже тогда мучила ее, особенно летом, в светлые ночи, когда солнце почти не садилось и светло было как в пасмурный день. В такие ночи, Таня часто засиживалась у окна с книгой или шитьем. Василий не понимал этого и злился, считая, что Таня делает это назло ему.

- Зачем ты его терпишь, Татьяна – сестра изредка навещала их в свой отпуск. Замуж она так и не вышла, хотя директор школы пытался ухаживать за красивой гордячкой.

- А кому я нужна с детьми, без профессии в городе? В деревню ехать прикажешь? Нет, хватит с меня коровников холодных, да мужичья пьяного. Это по молодости романтика, а под сорок лет, да с детьми…Им учиться надо, а в деревне сама знаешь – Таня отводила глаза, ведь сейчас Ольга вспылит и раскричится, что в деревне школа не хуже. Вот только не будет там никакой перспективы у ее детей. Особенно для младшего – Сереженьки – ее любимца и баловня.

Они уже тогда жили несколько лет в Архангельске, и Таня мечтала, чтоб Ольга перебралась в город. Да, с жильем здесь плохо было, но в общежитие ей бы дали комнату. Она уже потеряла надежду, что Ольга выйдет замуж, но очень хотелось иметь родного человека не за тысячи километров, а здесь, в большом и чужом городе. Она уже не первый год здесь, но горожанкой себя не считала, ведь большая часть жизни прошла в деревне. По деревенским просторам, по лесу, Таня так и не перестала скучать. Душа ее осталась там, в Дябрино, на высоком песчаном берегу, заблудилась в сосновом бору, где мама как будто до сих пор ее ждала.

Когда переехали в Архангельск, Таня с надеждой думала, что хотя бы коммунальные проблемы решены и ей будет облегчение в домашних хлопотах. Она слышала, что в городе вода сама льется из крана, не надо бегать за водой и на двор в уборную. Это оказалось правдой. И пусть кран был только на общей кухне, где заправляло несколько хозяек, а полоскать белье привычно ходили на речку – для Тани по первости все эти блага казались раем. Вот только человек быстро привыкает ко всему хорошему и опять ему чего-нибудь не хватает для счастья. Да и какое там счастье ее ждало, если через два месяца началась война. И пусть линия фронта была далеко и ужасы оккупации их миновали, для каждого человека эта война не только общая была, народной, но и персональной. Может не все тогда это понимали, Таня тоже не сразу это осознала, но жизнь заставила взглянуть ее на многие вещи по – новому.