Двинулись земли низы – 1

Самарин уже в сороковые станет академиком, потом ученым-металлургом № 1, директором Института металлургии им А. А. Байкова АН СССР. Елютин же, оставаясь хорошим ученым, отдаст предпочтение административной стезе. Выбьется в министры и будет рулить высшим образованием в Стране Советов больше 30 лет, с 1954 по 1985 годы. Позднесоветская система высшего образования, возврата которой сейчас не требует только самый ленивый депутат – его детище, им созданное и выпестованное.

А вот что пишут про саму книгу в фундаментальном исследовании «Научные школы МИСиС»: «В 1932 году вышла книга К. П. Григоровича „Производство стали в электрических печах“, ставшая основным учебником для студентов-электрометаллургов, а двумя годами позднее он вместе с учениками – А. М. Самариным, В. П. Елютиным, В. А. Языковым, В. Я. Боголюбовым – выпустил первый учебник по производству ферросплавов».

Нормально так. Завхоз и один из авторов первого учебника по производству ферросплавов. Интересная такая книжка и интересное такое соседство. Да кто же ты такой, таинственный Языков В. А.?

К сожалению, больше ничего не было. Попытки просеивать мусор, выпадающий по общему запросу, ничего не принесли – я пролистал сотни страниц ссылок, убил три часа, не нашел ничего, пришел в бешенство и произнес стопицот плохих слов в адрес поганых создателей поганых банков поганых рефератов.

В общем, пошел искать другие фамилии по списку, но Языкова в памяти отложил. Обычная ситуация – за хвостик ухватился, обрадовался, но хвостик из рук выкрутился и шмыгнул в норку. Тысячу раз так было и еще десять тысяч будет. Иди уже работай, нытик!

И я работал. Но на Языкова в памяти закладку положил. А потом в одном источнике, связанном с Горной академией, мне вдруг попадается упоминание про «Языков Вал. Ал-др».

Я аж затрясся от азарта, хотя… Как-как его по имени?

Пробиваю «Языков Валерий Александрович».

Пусто.

Пробиваю «Языков Валентин Александрович».

Пусто.

Злоблюсь. Других вариантов в голову не приходит. Поминаю добрым тихим словом «криворукого сокращалкина». Думаю. Чертыхаюсь. Дебил ты, Вадим Юрьевич, совсем квалификацию теряешь. Какой может быть Валерий Александрович в конце XIX – начале XX века? Набиваем:

«Я-зы-ков Ва-ле-ри-ан Алек-сан…»

Есть! Есть Языков Валериан Александрович! И даже не одна ссылка!

В общем, мне повезло. У Валериана Александровича оказался тот самый неравнодушный родственник, зачем-то озаботившийся своими предками. И даже выложивший фотографии.

Информации о моем герое не очень много – только рассказ его мачехи, написавшей в конце 50-х гг. по просьбе Совета старых большевиков при Костромском горкоме КПСС о своем муже и его старших сыновьях, своих пасынках – активных участниках установления Советской власти в г. Костроме. Но тут уж коготок увяз – всей птичке пропасть, даже в краткой биографии есть море зацепок, по которым можно искать дальше.

Обычная в общем, оказалась история. Кому интересно, послушайте.

Валериан Александрович родился в семье Александра Александровича и Софьи Иннокентьевны Языковых. Родители его были профессиональными революционерами. Вот они:

Софья Иннокентьевна Языкова (Муромова)

Александр Александрович Языков. Апрель 1897 г.

Надо сказать, таких «революционеров во втором поколении» в Горной Академии училось довольно много – все эти народники, разночинцы и прочие черные передельцы к 17-му успели не только родить, но и вырастить детей. Детей, которые ушли в Революцию в 15–16 лет, а потом стали самыми искренними служителями первого в мире Государства Справедливости. Те, кто выжили, конечно же.

Валерьян рос вместе с младшим братом-погодком, Александром Александровичем младшим. Вот они маленькие.

А вот постарше, уже гимназисты.

Мать умерла от чахотки, когда старшему было три, а младшему два. Жили на чемоданах. Отца, как и всех «неблагонадежных», все время мотало по Империи – то ссылки, то переезды по заданию партии: Петербург, Одесса, Илимск, Иркутск… Отбыв ссылку, отец уехал в Батум и там женился второй раз на революционерке-медичке. И понеслось по новой: Батум, Тифлис, Харьков, Баку… Потом туберкулез уже у отца, переезд в персидский Мешхед, несколько лет там, возвращение в Одессу, высылка отца в Кострому, где они наконец-то осели. Шесть лет жили отдельно – отец со старшими сыновьями в Костроме, мачеха с четырьмя детьми в Тирасполе, съехались только в 14-м.