Движение к цели

Так и есть, хочешь.

Они встают и Киргиз на ходу запихивает в рот последний кусок мяса. Я оборачиваюсь и смотрю им вслед. Цвет идёт широко расставив плечи. «Человек шагает, как хозяин необъятной Родины своей». Настоящий барин и господин…

Жрать охота, но с его руки мне есть как-то не пристало. Поэтому я тоже поднимаюсь из-за стола и выйдя из ресторана, иду на остановку. Доезжаю на автобусе до «Мужской одежды» и по пути к дому захожу в гастроном на проспекте Ленина, тот, что со временем получит в народе название «Белая лошадь».

Покупаю кефир, котлеты, сделанные как бы из мяса, но в основном из хлеба, сушки и макароны. А ещё пакет зелёных кофе-зёрен. Бинго! Откуда и какой сорт неизвестно. Но, как говорится, не до жиру. Надо теперь кофемолку раздобыть. Интересно, электрические уже существуют?

С этими трофеями иду домой и по-быстрому сочиняю обед. Вернее, делаю его разнообразнее, потому что в холодильнике имеется сваренный мамой борщ. Отца дома нет. Он, как и говорил, отправился сегодня в училище. По идее, он ещё на больничном, но решил уже начинать потихоньку входить в процесс, чтобы не срывать учебные планы.

Только я сажусь за стол, раздаётся звонок. Это Большак. Интересуется, как мои делишки и предлагает вечерком встретиться. Хочет со мной поговорить. Ну что же, давай поговорим, Юрий Платоныч.

Вскоре приходит отец. Бледный, как полотно, но несгибаемый.

— Ничего-ничего, — говорит он, — мы пскопские, мы прорвёмся.

Я подогреваю ему его диетическую еду и он идёт обедать или ужинать. Уже и не поймёшь.

— Егорка, я поговорил с Виталием Тимуровичем Скачковым, он рукопашку ведёт. Так вот, он сказал, в училище не разрешат. Но он в спортивной школе ведёт секцию самбо. Говорит, примет тебя, если ты не мешок, конечно. Но ты вроде не мешок.

— Блин, пап! Ну это не то! Это же спортивное самбо, а мне боевое надо.

— Зачем тебе боевое-то? Ты в морскую пехоту собрался что ли? Ну там и научат, если что.

— Я же в спорт не собираюсь идти, понимаешь? Да и куда, мне лет-то сколько! Мне чисто прикладные навыки нужно поддерживать… ну… то есть освоить. Самооборону. Мне просто для жизни, для собственного использования, как личное тайное оружие.

— Ну, оружие нельзя. Был бы ты военным, тогда другое дело.

— Ну ты-то военный, договорись по блату.

— Хитёр ты брат, — качает он головой. — Понимаю. Я мальчишкой тоже о таких штуках мечтал. Поэтому и в армию пошёл. Не только поэтому, но поэтому тоже. Ну тут уж придётся выбирать. Спорт или боевые навыки, а значит армия. Другого не дано.

— Ну, может возможно как-то со слонами вашими тренироваться? — спрашиваю я. — Ты же с начальством не говорил ещё, вдруг разрешат? Может попробуешь?

Этот диалог напоминает мне разговор с собственной вечно что-то выпрашивающей дочерью. Только здесь в её шкуре оказываюсь я сам.

— С какими ещё слонами? — начинает сердиться он. — Порядок для всех один, понимаешь? Ты хочешь, чтобы для тебя особые условия создавали?

— Не, пап, я понимаю ты бы прогневался, если бы я тебя просил помочь от армии откосить. Но я наоборот, прошу помочь получить боевые навыки. Чего ты сердишься-то?

— Так, — говорит он. — Я всё сказал. Либо идёшь в «Динамо» к Тимурычу, либо поступаешь в военное училище. Третьего не дано. Ясно?

— Так точно, — недовольно отвечаю я.

— Кругом марш, — командует он и сосредоточивается на чашке с чаем.

— Он там, наверное, ещё и по остаточному принципу, раз в полгода, в свободное от работы время, — не унимаюсь я.

— Ты когда таким нудным стал, а? — спрашивает отец. — Думаешь, не мытьём, так катаньем своего добьёшься? Иди уроки делай. На секцию, кстати, можешь уже завтра сходить. Я его предупредил.

Иду в спальню и сажусь за уроки, а отец ложится на диван. Видать худо ему, а я со своим самбо прицепился. Так, ладно, надо же и примеры порешать, прокачаться, так сказать, в математике. Вон Берёза, чего намутил со своим математическим складом ума…

Примерчики поддаются, так что, когда звонит Рыбкина, проверить сделал ли я домашку, я с гордостью рапортую о достигнутых результатах. Вскоре с работы приходит мама. Она хвалит меня за котлеты, потому что благодаря им, ей не придётся готовить ужин. Впрочем, я, всё равно, ухожу.

— Я у Платоныча поужинаю, — говорю я. — Он меня пригласил сегодня.

— Что-то ты зачастил к нему, — хмурится батя. — Не стоит слишком злоупотреблять гостеприимством человека. Тем более, занятого человека.

— Пап, ну он же сам пригласил. У нас там партия шахматная не закончена. Хотим сегодня расставить точки над и.

— Серьёзно? — удивляется он. — Я и не знал, что ты шахматами увлекаешься…

— Ну… Вот, да. Не то, чтобы прямо до фанатизма, но так, интересуюсь немного.

— Надо будет с тобой сыграть как-нибудь.

— Ладно, — улыбаюсь я. — Только на лёгкую победу не рассчитывай.

— Юрий Платонович, вы в шахматы играете? — спрашиваю я, усаживаясь за кухонный стол. — А то я отцу сказал, что мы с вами рубимся здесь нещадно.

— Зачем наврал?

— Да, волнуется родитель, что это мальчик зачастил к взрослому дяде?