Движение к цели

— Нет, личная власть меня не интересует.

— А зачем вы сейчас занимаетесь предпринимательством, зачем накапливаете деньги, которые не можете потратить? Не ради власти?

— Нет, — качает он головой. — Скорее для того, чтобы обеспечить себе некоторую независимость.

— Свободу опять?

— Ну, вроде того, — соглашается он и замолкает.

Мы молчим. Смотрим друг другу в глаза. Со стороны, наверное, может показаться, что у нас идёт телепатический обмен мыслями. Наконец, он встаёт.

— Пойду ещё кофе сварю.

Он идёт на кухню, и я иду следом за ним.

— Итак, — говорю я. — Юрий Платонович…

— Да, — кивает он.

— Точно? — напираю я.

— Да, — опять кивает он.

— Не для того только, чтобы урвать кусок пирога побольше?

— Мне одному не так уж много надо, — пожимает он плечами. Наследников у меня нет. Только государство.

— Так-так. Значит хотите рискнуть. Всё на зеро?

— А вы? — я и не заметил, когда он перешёл на «вы». — Не хотите? Думаете, перелетели сюда, чтобы всех девок перепортить?

— А вы однако нелицеприятные речи ведёте, — качаю я головой. — Вас бы пересадить в тело юноши с зашкаливающим гормональным фоном.

— Я б не возражал. И я не укоряю.

— Ладно. Момент довольно ответственный. Мы ведь оба понимаем, что принятое решение значительно повлияет на нашу жизнь, да?

— Давно пора что-то поменять в этой жизни, — пожимает он плечами. — В моей, по крайней мере.

— Хорошо. Тогда давайте в общих чертах предварительно обозначим, что мы хотим. Осторожно и схематично.

— Мы хотим, — говорит он, — целенаправленно и осмысленно начать накапливать капитал…

— И, возможно, выстраивать структуру для контроля накопления капитала другими, — добавляю я. — Силовую структуру, но, желательно, без блатных.

— И своевременно влиться в кооперативное движение, верно? — говорит он.

— И не потерять, а лучше преумножить средства во время денежной реформы, чтобы войти в девяностые в полной силе.

— И как мы применим эту силу? — спрашивает он.

— Постараемся не допустить развала Союза, — бурчу я без особого оптимизма, потому что сейчас все наши слова вдруг начинают мне казаться детским лепетом и заговором несмышлёных карапузов в песочнице.

Пришельцы из космоса, орден рыцарей Храма, масоны, золото партии и Атлантида — всё это из той же далёкой и никем своими ушами не слышанной оперы.

— А дальше? — спрашивает он.

Да не знаю я, что дальше. Не знаю. Может нас расстреляют за незаконную предпринимательскую деятельность или взорвут в машине в Молочном переулке, а может быть похитят боевики и отрежут головы, не дождавшись выкупа…

— А это нам ещё предстоит решить, — вздыхаю я.

— Как китайцы?

— Юрий Платонович, поймите, мы не сможем стать единственной политической силой, определяющей все векторы и контуры. А это значит, что нужно будет биться. И может быть, даже головой в непрошибаемую стену. И куда мы в конечном итоге придём, я не знаю.

— Но цель-то надо ставить?

— Давайте поставим. Например, не допустить срастания государства с криминалом. То есть с нами самими. Как вам? Или предотвратить переход госсобственности в частные руки за символические деньги. Или сохранить от разоблачения сеть наших разведчиков. Или…

— А политическая? Политическая цель? — горячится он. — Ради чего всё это делать?

— Появится. Вот увидите. Познакомитесь с Прохановым, и всё у вам появится. Давайте пока начнём с малого. Например, увеличим выпуск колбасных изделий и насытим торговые сети всей области. И станем развивать текстильную промышленность региона, устанавливать горизонтальные производственные связи, подминать мелкие производства. У вас есть знакомства в других регионах?

— Есть кое-какие.

— Ну вот, цеховики всех стран, соединяйтесь. Газета «Подпольный цех» — орган профсоюза цеховиков СССР. Главный редактор — заслуженный цеховик РСФСР Юрий Большак.

— Да ну тебя, Егор. Иногда смотрю на тебя и думаю, что никакой ты не пятидесятилетний мужик, а обычный школьник, решивший похохмить.

— А я в душе и есть школьник. Идёшь бывало с работы, тёлочек молодых разглядываешь, как в молодости и не думаешь же, что тебе полтос уже. Да вот только они на тебя не смотрят. И когда это заметишь, тогда только и вспомнишь сколько тебе. А у вас что, иначе всё? Может, вы с детства уже старик, дядя Юра?

— О, кстати, — вдруг оживляется он. — Как-то неловко, я к тебе на «ты», а ты ко мне на «вы», хотя и старше меня на десять лет. Давай, как будто я твой дядя. Просто представим. И зови меня по-свойски дядей Юрой и «тыкай» тогда уж по-родственному.

— Можно попробовать, — усмехаюсь я. — Дядя Юра! Кофе! Кофе!!!

Поднявшись эффектной шапкой, кофе стекает по стенкам джезвы, заливая огонь.

— Етит твою за ногу! — в сердцах выругивается мой новый дядюшка.

— Как там у Ильича было, — подначиваю его я. — Кухарка может государством управлять? А наоборот?

— Это из-за тебя, Егор! Заболтал меня, теперь останешься без кофе.

Мы ещё немного обсуждаем свой заговор и решаем взять тайм-аут, чтобы продумать с чего лучше начать.

— А что ты с этим думаешь делать? — кивает Платоныч на мою перевязанную руку.