Движение. Место второе

Не думая, куда меня несут ноги, я прошел по улице Кунгсгатан по направлению к площади Стуреплан. Куда бы я ни бросил взгляд, везде замечал трещины. На фасадах домов, в мощеных мостовых, на лицах людей. Трещины, в которое это могло просочиться.

Что это было? Что?

Этого я как раз не знал, именно это меня и пугало, и я по-прежнему трачу свою жизнь на то, чтобы это выяснить. Что же такое проникает в нас и что оно с нами делает. Что-то иное, являющееся нам в разных формах.

Я повернул на улицу Биргер-Ярлсгатан, привлеченный запахом моря со стороны залива Нюбрувикен. В голове начало проясняться, и трещины в лицах людей превратились в морщины, рты и глазницы. Стоя на набережной Нюбрукайен и смотря вдаль поверх воды, я сделал глубокий вдох, и стало еще немного легче.

Что же такое я видел в трещине в потолке? Если не принимать во внимание, что это было похоже на субстанцию из носа у ребенка, что в этом было такого страшного? Ничего. Крыша была дырявая, и что-то протекло. А я-то тут при чем?

Когда я стоял, смотрел на медленно проплывающие паромы, идущие в Ваксхольм, и вдыхал свежий запах озера Меларен, мне чудилось, что это просто еще одна проделка моего мозга, который вскипал, как плотно закрытая кастрюля. Солнце сияло над фьордом, и мимо меня проходили счастливые люди, идущие на Юргорден[4].

Я вынул и проверил затычки из носа – кровотечение прекратилось. Я бросил затычки в воду, где ими заинтересовались утки. Повернулся и снова направился в сторону города.

Ладно.

Как бы хорошо мне ни удалось обесценить то, что лезло наружу, до такой степени, что оно перестало иметь ко мне какое-либо отношение, одно было ясно: я точно не стану стоять и мыться там, где оно будет у меня над головой. Я должен что-то придумать. Я продолжил свой путь к площади Хёторгет, где зашел в магазин «Джон Уолл» и отыскал ярко-красный пластмассовый таз на тридцать литров за семьдесят девять крон. Я подумал, что не сумею стащить такой большой предмет. Я даже заплатил за губку и вернулся домой, неся в охапке свои покупки.

Теперь, когда мне стало ясно происхождение давления, я мог явственно ощущать, что оно исходит из северной части двора, из прачечной. Я старался туда не смотреть и поспешил по лестнице домой.

Поставил таз на пол в туалете перед раковиной и сполоснулся, как мог. Губкой я набирал воду из-под крана и мочил ею тело, затем намыливался и повторял процедуру. Получилось. По крайней мере я помылся. Когда я вытерся, то вылил использованную воду в унитаз, а потом немного постоял и посмотрел на себя в зеркало.

Существовало альтернативное объяснение происходящего, и я искал какой-то ответ у себя во взгляде, искал признаки того, что я теряю рассудок. Но что из себя представляют эти признаки, и может ли их заметить тот, кто уже не вполне в себе?

Я понял, что снова увязаю в этом проклятом порочном круге рассуждений. Довольно. Я был цел и невредим, чист, и от меня хорошо пахло. Все было замечательно, не хватало только телевизора.

* * *

Когда во второй половине дня я набрал номер, ответила женщина. Да, телевизор пока не купили. Можно прямо сейчас подняться и посмотреть на него, если есть желание. Что-то в ее манере подбирать слова говорило о том, что это она написала объявление. У нее был спокойный, уверенный тон, и она так произнесла: «Третий этаж, на двери написано „Хольмгрен”», как будто сообщала статистические данные.

Я надел белую рубашку с коротким рукавом, потому что чувствовал: иду по официальному делу. Если честно, я был довольно взволнован, потому что не знал, как это делается. Но беспокоиться не стоило. Женщина, которая открыла дверь, не проявила ко мне ни малейшего интереса. Она только коротко мне кивнула и сказала: «Заходите».

Ей было за тридцать, у нее были светлые волосы средней длины и четкие черты лица. Мне было сложно сконцентрироваться на телевизоре, который она показывала, – это был восемнадцатидюймовый деревянный ящик без пульта, – потому что где-то в районе затылка у меня начала крутиться стереотипная эротическая фантазия.

Молодой человек, женщина постарше, телевизор на продажу – и все кончилось на диване…

– Наверное, хотите проверить изображение? – спросила она.

Только она включила телевизор, я услышал, как открылась дверь в ванную. Когда в комнате появился мужчина того же возраста, что и женщина, я испытал облегчение, потому что мог теперь отбросить свои фантазии. Мужчина был одет в банный халат, и его темные короткостриженые волосы были мокрыми. Он был таким же симпатичным, как и женщина. Мы пожали друг другу руки. Его рукопожатие было сильнее моего.

С изображением все было в порядке. Шла какая-то детская передача: какие-то фигурки из бумаги забирались на горку, волоча за собой доску.

– Да, – сказал я. – Всё в порядке.