Движение. Место второе

Ребенок мурлыкал «Со мною всегда небеса», гладил и крепко прижимал к себе собачку. Мальчик сидел напротив него и все больше наполнялся равнодушием. Он чувствовал живой интерес, когда подходил к шалашу. А теперь его совсем не осталось.

Было совсем неинтересно иметь домашнее животное, которое ничего не знает, неинтересно иметь шалаш. В школе было ужасно, а дома скучно. Ему было двенадцать лет, и никогда раньше он не думал о своей жизни как о чем-то целостном, но теперь, когда он об этом подумал, то понял: в его жизни одно дерьмо. Он еще больше согнул шею и опустил голову вниз, когда представил себе, как бредет сквозь дни, тяжелые, как черная трясина.

Внезапно он встрепенулся. Сколько бы с ним ни случалось дерьма, мальчик никогда не размышлял таким образом. Неужели ребенок заставил его так думать? Если это и было так, то, похоже, только на бессознательном уровне. Ребенок мурлыкал песенку и гладил собачку. Наверное, это происходило автоматически, потому что магнит, он и есть магнит.

Это не играло никакой роли. Мальчику не удавалось отделаться от картин, которые вставали перед его внутренним взором, и шея снова согнулась. То, что творилось в школе, страх, который преследовал его каждую минуту, омерзение, которое он чувствовал, когда возвращался домой, и пустота на улицах Блакеберга, где у него не было ни одного приятеля, чтобы вместе ходить домой. Он был неудачником, никчемной жертвой травли, его никто не любил. В этом и заключалась правда.

Он достал из пакета нож, вытащил его из футляра и рассмотрел чистую, белую сталь. Ребенок перестал мурлыкать и отодвинулся назад настолько далеко, насколько у него это получилось. Он смотрел на мальчика большими глазами, когда тот осторожно потрогал лезвие указательным пальцем.

Сделать разрез. На самом деле казалось странным, что сталь поддается ковке и становится такой тонкой, что может пройти через другой материал. Мальчик указал на ребенка кончиком лезвия.

– Боишься? А? Они тебя резали?

Мальчик почувствовал, как внутри растет темнота или это он просто отражал темноту ребенка – не важно. Темнота была здесь, и она росла. Он вспомнил свой сон, который принял за воспоминание и который, возможно, был предупреждением. Приблизился к ребенку на несколько сантиметров, а тем временем картины его никчемной жизни прокручивались в голове все быстрее и быстрее, и он слился с ними и превратился в беспримесную невыносимую боль.

Убийца. Я… убийца.

Нет. Так не пойдет Не успев сдержаться, мальчик быстрым движением ножа разрезал себе правую ладонь. Часть колотящейся в груди темной боли отступила и устремилась к ране, из которой потекла кровь. Мальчик перевел дух, тяжело дыша.

Капля крови стекла по ладони и упала вниз. Мальчик сосредоточенно нахмурился. Когда упала следующая капля, он проследил за ней более внимательно. Образ магнита не казался притянутым за уши, потому что капли меняли траекторию падения в воздухе и приземлялись на несколько сантиметров ближе к ребенку, чем должны бы были. Их к нему притягивало. Мальчик взял рулон туалетной бумаги, оторвал клочок и прижал его к ране.

Почему я это сделал?

Несколько раз он воровал вещи, которые ему были не нужны, и выбрасывал их в мусорную корзину у входа в магазин Почему? Потому что было ощущение: он должен это сделать. То же произошло и с ножом. Его просто нужно было использовать.

Он прижимал клочок бумаги к ране, а в это время внутри снова начала подниматься темнота. Ребенок медленно наклонился вперед, вытянул руку и положил свою изуродованную ладонь на рану. У мальчика сжалось в груди, стало трудно дышать. Он попятился к выходу из шалаша, когда ребенок убрал руку. Крови больше не было.

Когда мальчику удалось слезть вниз, он чувствовал тяжесть в руках и ногах и голова его кружилась от недостатка кислорода. Он отошел на несколько шагов, и комок в груди начал исчезать. Мальчик смог несколько раз вдохнуть, и головокружение отступило. Он был на свободе.

Мальчик был на полпути домой, когда в двадцати метрах от себя увидел полицейского – тот стоял к нему спиной и смотрел в направлении озера Рокста-трэск. Мальчика пронзила паника, он осмотрелся кругом и увидел большой камень, за который успел спрятаться, пока полицейский не обернулся.

Он сидел неподвижно и прислушивался. Приближающихся шагов не было слышно. Через пару минут он решился въглянуть и увидел, что полицейский пошел в сторону шалаша. Мальчик скрестил пальцы и прижал ладони к животу, чувствуя себя кроликом, который попал на скоростное шоссе. Все вокруг было слишком огромным, непонятным и страшным.

Ему нужно было бежать домой. Запереть за собой дверь, поставить оттаивать замороженные булочки сидеть на балконе, читать «Человека-паука», пить сок с булочками и забыть обо всем, что здесь произошло. В отличие от кролика, у него такая возможность была.

Мальчик украдкой вылез из-за камня и прошел несколько метров по направлению к дому, где можно было укрыться от опасности когда из леса послышался крик. Из шалаша Если бы он не знал что это такое, то подумал бы что так кричит зверь – зверь, который попался в какую-то страшную ловушку. Но, к сожалению, он знал правду. Мальчик сжался и вцепился ногтями в ладони, так что правая опять начала кровоточить.

Может статься, важнейшие решения в нашей жизни мы принимаем без участия рассудка. Есть основания так полагать. Можно ли в этом случае говорить о чем-то, что напоминает понятие «судьба»? Вполне вероятно.

Мальчик развернулся и пошел назад к шалашу.