Движение. Место второе

Оно было тут. Иное. Оттуда, где я стоял, казалось, что ванна наполовину наполнена угольно-черной краской. Это было все. Я посмотрел на трещину в потолке. Оно протиснулось сквозь трещину, оно упало в ванну и теперь лежало там. Вот как. Я переложил полотенце и нож на пол, сел на табурет и стал смотреть на блестящую черную поверхность. Не могу отрицать, что был разочарован. Когда вдоволь насмотрелся на эту ничего не значащую субстанцию, вытянул руку и погрузил в нее кончики пальцев.

Черная субстанция была по консистенции плотнее краски. Рискуя вызвать смех своей ассоциацией, я должен сказать, что она была похожа на лизуна, желеобразную массу в пластиковых банках – в ней можно испачкаться, но она не прилипает к коже. Она прилипчивая и текучая одновременно. Когда я вытащил пальцы, на них не осталось следов того, что было в ванне. Вот оно как. Такое количество лизуна, без сомнения, впечатляло, но не так я себе это представлял.

Взял нож, попробовал лезвие на ногте большого пальца и понял, что нож острый как бритва. Над правой ладонью шел тонкий белый шрам со времен того происшествия в лесу. Я поставил нож вдоль линии шрама, глубоко вдохнул и сделал неглубокий надрез. Когда выступила кровь, понадобилось использовать мысленное насилие против моей боязни заражения, чтобы заставить себя самого опустить окровавленную руку в ванну.

Что-то дотронулось до меня там, в этой темной массе. Когда я рефлекторно дернулся и попробовал вытащить руку, у меня не получилось. Будто бы мою руку держала другая рука, намного более сильная. Но это была не рука, если только не представить себе руку, которая одновременно работала как язык, как мышца, непреклонно обвивающая мою руку и удерживающая меня в мягких, но железных тисках.

От страха у меня сжались внутренности, но голову посетило светлое озарение: я могу творить волшебство. Моя рука, опущенная в эту слизь, была рукой волшебника, которая может менять физическую реальность. Я видел, как моя ладонь сжимает яйцо, а всего через мгновение раскрывается и выпускает взрослую колибри. Речь шла не о видениях, когда перед глазами как будто прокручивается фильм, нет, это происходило на самом деле, и меня переполняло сладостное чувство, что собственными руками я могу творить чудеса.

Все те часы, что я потратил на то, чтобы у меня гладко получалось движение Хань Пинь Чжина, стали просто воспоминанием, когда я одним усилием воли мог заставить монету раствориться в воздухе, парить по нему или увеличиться в размере. Эффекта, который я многие годы пытался имитировать, можно было добиться в реальности, а до этого такая удача мне не выпадала. Не выпадала вообще никогда. Я вообще никогда не был так счастлив вплоть до этого момента. Магия существовала, и я ею владел.

Когда я сконцентрировал внимание, то увидел, что стою на лугу. До горизонта во всех направлениях расстилался зеленый ковер невысокой травы, а над головой возвышался свод ярко-голубого неба. В прошлый раз, когда я здесь очутился, это место казалось блеклым наброском. А теперь оно сияло яркими красками и четкими контурами.

Тут были и другие люди. Размытые двойники моих соседей продолжали оставаться на лугу, и я видел их как вертикальные тени. Поднял руку в знак приветствия, чтобы показать: «А вот и я», но вновь оказался в душевой с вытянутой вперед рукой, держа ладонь в десяти сантиметрах от черной поверхности.

Тело источало блаженство, похожее на затухающий оргазм, которое растворялось в холодном свете лампы. Правая ладонь была чиста, как будто ее протерли спиртом, и только одна капелька крови выступила из пореза. Я не знал, сколько здесь просидел, но мышцы руки болели из-за ее вытянутого положения. Я поднялся с табуретки, ноги не слушались.

* * *

– Нож, – это было первое, что сказала Эльса, когда я снова вернулся в прачечную. – Все его сами за собой моют.

Я принес нож с двумя тонкими полосками крови на коротком лезвии. Когда подошел к раковине, где было средство для мытья посуды и щетка, я все еще наполовину был на лугу. Вымыл нож и вытер его полотенцем, повешенным здесь для этой цели. Параллельно пытался вернуться в реальность того места, где сейчас находился. К моей радости, это не до конца удавалось. Яркие, живые фрагменты другого места все еще курсировали по телу, и я чувствовал такую легкость, будто по жилам струился гелий, а не кровь.

Эльса достала полупустую бутылку виски и два бокала, которые поставила на пол перед собой. Я вернулся в душевую и положил нож на табуретку, а потом сел напротив Эльсы, скрестив ноги. Она разлила остатки виски по бокалам и спросила:

– Ну? Как тебе?

Я сделал глоток виски. Золотая жидкость потекла вниз по пищеводу, как солнечный концентрат, и наполнила меня теплом.

– Все, о чем только можно было мечтать.

Эльса кивнула, и в тот момент я не мог понять, почему во взгляде ее промелькнула печаль, когда она сказала:

– Угу. И это только начало.

* * *