Движение. Место второе

Первое, что я вижу, – толстая дама Петронеллы стоящая, покачиваясь, рядом со мной. Руки кажутся короткими, их отталкивает в сторону грушевидное тело. Кожа ее мерцает как если бы она была посыпана блестками. Ее здешнее совершенство не может быть перенесено в земной мир.

Но есть и другой образ, и, к моему удивлению, он только один, а не два. Он затуманен, как пейзаж, окутанный внезапно наступившими сумерками, все движется к ночи, и скоро остается лишь тень. Мое первое впечатление было неправильным. Образ состоит одновременно из двух и в то же время остается единым – симбиоз в процессе становления. Невозможно распознать черты лиц Пары мертвецов, так как их лица слились воедино. Один сосок женщины слился с одним из сосков мужчины Другой проник в руку, которую мужчина положил ей на грудь, и сидит на его ладони как темно-красный нарыв. Она сама так глубоко засунула руку ему в горло, что его губы которые наполовину ее, сосут ее локоть. Ноги перепутались, и у них одна кожа, поэтому невозможно сказать, чья где. Пенис исчез где-то в слоях кожи.

Они все время движутся. Мелкие-мелкие движения, подергивания и судороги – а из глоток вырываются придушенные звуки Это эротично, но за пределами того, что называют эротизмом. Мы с Петронеллой стоим рядом друг с другом и наблюдаем, как существо чернеет и становится тенью.

Мы оборачиваемся друг к другу. Пока Петронелла ложится, я представляю свой мужской орган аномальной длины, и он позволяет мне пробраться сквозь все складки и войти Я обвиваюсь вокруг ее усыпанной звездами кожи создаю щупальца и поднимаюсь над ней, как паук, покачиваясь.

Это не половой акт в обычном смысле, он не подразумевает наслаждения, это объединение, которое необходимо осуществить. Красавица и чудовище, Эсмеральда и Квазимодо. Или наоборот.

* * *

Когда мы с Петронеллой вернулись в душевую, мы сидели, опершись руками на ванну, в то время как в наших телах затихало неземное наслаждение.

– Послушай, – заговорила она.

– Что?

– Ты не мог бы прикоснуться ко мне, просто… прикоснись ко мне, а?

Я подполз к ней и обнял, нежно поглаживая ее по спине, где застежку бюстгальтера скрывал подкожный жир. Она закрыла глаза, когда я пальцами пробежался по ее затылку и шее, и она была так же близка мне, как и моя собственная кожа. Пот, образовавшийся в складках под ее подбородком, также был моим потом.

– Можешь снять блузку, – сказал я. – Если хочешь. Хочешь?

– Да, конечно.

Она вылезла из своей блузки с узорами из крупных цветов, и я сложил эту блузку и положил на край ванны, после чего стал ласкать ее лицо, спускаясь ниже к красивым плечам.

– Спасибо, – прошептала она. – Как давно это было.

– Ну да. Знаю.

В ее бледных кольцах жира на животе не было ничего красивого – ни с сугубо эстетической, ни с чувственной точки зрения, ни в этом мире, ни для меня. Я вряд ли смог бы справиться с тем, чтобы заниматься с ней любовью, но это была Петронелла, одна из моих близких и любимых, которую я мог утешить своими руками, поэтому я поглаживал ее растянутую кожу, позволяя пальцам скользить по влажным складкам или поглаживать крупные бедра, пока, наконец, не поцеловал ее в щеку, и мы долго сидели, упершись друг в друга лбами.

* * *