Движение Rapid Eye

Несмотря на странную мораль и явное лицемерие Рожденных Заново масс, американцы по крайней мере могут свободно выступать против подобного безумия, даже если то, что они говорят, зачастую оказывается чушью. Будь они сексистские экстремисты, представленные Элом Голдстейном и Валери Соланас, или Кеннет Энгер и Андреас Серрано, представляющие либеральный центр. (Даже к коммунистам сейчас относятся терпимо, маккартистская охота на ведьм теперь рассматривается как досадное недоразумение). Все имеют право на законных основаниях выразить несогласие. В Британии, так называемой колыбели демократии и свободы слова, революции случились слишком рано. Мы субъекты, а не граждане, и все упомянутое здесь может преследоваться законом, как раньше это случилось с издателями Хьюберта Селби, согласно бесчисленным старым и не менее тревожным новым законам, существующим в Британии, придуманным, чтобы ограничить свободу слова. Законам поддерживаемым, следует отметить, матриархальной дуополией Тэтчер и Елизаветы. Если бы Серрано был британцем, «Описанный Христос» мог бы привести его на скамью подсудимых по обвинению в святотатстве. Голдстейн был бы непременно арестован сразу после выхода в свет первого номера «Screw», за непристойность, и так далее. Сидя на ступеньках Святого Патрика, я не могу решить, что же я предпочитаю. Подлинное угнетение, скрываемое за чопорной покровительственной ложью и самоуверенностью британских деспотов — которое зачастую приводит к рождению индивидуалистов и философов, обладающих какой-то художественной и общественной значимостью. Или более законную, ощутимую всестороннюю свободу Америки, которой зачастую злоупотребляют зануды, и банальное пренебрежение со стороны бездумных людей, которые не хотят ничего, кроме как доказать, что они свободны в осуществлении права на скуку, мастурбацию на публике и делание денег. Оба общества — совершенные «демократии» [sic] — ловкие, самосохраняющиеся системы контроля, которые дозволяют ровно столько свободы, сколько нужно, чтобы оставаться «правильными» системами. Системы, которые нетерпимы к возникающим вопросам, на которые они не могут ответить. Реальность, которая не способна сама задавать вопросы и заставляет людей воспринимать субъективную, фальшивую и принудительную «реальность». Социальная реальность, якобы одержимая Правдой, неспособная примириться с другими Правдами. Вот почему существует «контроль». Человеческое время поглощается самосохраняющимися умозрительными моделями. Человеческое время. Время умирать.

Большая часть высокого искусства, которую мы видим, которая просто рекламирует себя и не ставит вопросы о значимости — интеллектуальная порнография, смазывающая шестеренки этой тоскливой, бесшумно работающей машины. Машины, что производит бесконечную последовательность образов свободы, подпорки для театра теней, создает ложное восприятие реальности.

Здесь в Америке, социолог Пол Вацлоник провел серию экспериментов, во время которых совершенно вменяемым людям лгали, намеренно, расчетливо. В результате субъекты начинали вести себя как совершенные шизофреники и параноики. В США и Британии ложь узаконена, лгут политики, лгут статистики, лжет реклама, лгут журналисты и художники, и священники смазывают маслом машину идолопоклоннических, субъективных интерпретаций мира, основанного на этой лжи. Никто больше не знает, во что верить, так, черт побери, нужно что-то делать. Искусство необходимо. Его нужно использовать для того, чтобы заставить людей ценить себя, свои эмоции и чувства. Его нужно использовать, чтоб ставить вопросы. Непредубежденное исследование жизни, которое поможет перевоспитать, дать возможность, помочь в понимании других и распространить это понимание. Суровое искусство должно быть посвящено уничтожению культурной контрольной системы, в которой заинтересованы Религия и Капитал. Не преклонение перед богами моды, денег, артистической техники, эксклюзивности, не идиотское шокирование, но разумное исследование самой жизни.

Современное искусство в настоящее время соперничает с организованной Религией за право стать основной моделью виртуальной реальности. Исходная система веры в мире, утратившем волю и жизнеспособность.

Манхэттен или Голливуд — метафора этой машины. Образ, предлагаемый как свобода, может быть иконой, плавающей в телесных выделениях, байкером, мочащимся на алтарь, фильмом, в котором двое мужчин занимаются сексом. Тишина — звук, в котором мы нуждаемся. Но это немыслимо, каждая личность в этом мире произносит отчетливую фразу, которую никогда, никогда не произносили раньше.

Будем надеяться, что кто-то слышит.

— Саймон Дуайр, 1990.

ТЕМНЫЙ ГЛАЗ ЗАКРЫВАЕТСЯ

В своей коде к «Чумному двору» Саймон Дуайр обнаруживает и отслеживает много связей между Миром, Богом, Раем и Адом, светом и тьмой, вариантами киберпространства, виртуальностью и жизнью, искусством, магией, наукой, религией и именем Бога. Путешествует во вселенной в сознании людей.