ДВИЖЕНИЕ ВВЕРХ

 Таким образом, из всех вариантов «концентрированной модели жизни» я выбрал «самый концентрированный». Но и на этом я не остановился. Ведь я вполне мог бы всю свою долгую баскетбольную жизнь играть «как все», не преодолевая себя и не переламываясь. Возможно, в этом случае я был бы способен отыграть и до 50 лет. Но в самом динамичном виде спорта я обрел и освоил его кульминацию — взрывное движение и бросок в прыжке. Это было, остается и всегда будет апогеем баскетбольного мастерства — тем, что приводит в восторг миллионы болельщиков и дает тебе шанс испытать эти свободу, гармонию и полет, — пусть даже всего лишь в нескольких играх в течение твоей многолетней многотрудной карьеры. Поверьте — Париж стоит мессы.

 Все это я — возможно, интуитивно, но вполне твердо — уже понимал к началу второго в моей жизни олимпийского сезона. И был готов не подвести свою страну, своих болельщиков, своих товарищей. А главное — свою мечту, которой посвятил всю жизнь. Мое движение вверх.

Глава 15 ПРАЗДНИК И БОЛЬ МЮНХЕНА

Первые впечатления

 Итак, многомесячная подготовка и окончательное формирование состава сборной были позади. В боевом настроении чартерным рейсом «Аэрофлота» команда вылетела в Западную Германию.

 Мюнхен встретил нас атмосферой яркого спортивного праздника. Организация Игр была великолепной. Гостеприимство хозяев Олимпиады, прекрасные условия для спортсменов особенно бросались в глаза на фоне мексиканских Игр четырехлетней давности. Там все было организовано достаточно безалаберно и примитивно. В Мюнхене условия не были, конечно, такими шикарными, как сейчас у спортсменов, выезжающих на соревнования даже менее высокого уровня. Телевизоров в номерах по-прежнему не было, они были доступны только в холлах корпусов олимпийской деревни и в Интерклубе. Но в целом уровень организации и комфорта был весьма высоким.

 Олимпийские спортивные объекты потрясли нас своим великолепием. Самые современные по тем временам спортивные сооружения были исключительно удачно и компактно размещены на площади всего лишь трех квадратных километров района Обервизенфельд. Особенно впечатлял главный олимпийский стадион, выполненный в необычном (тогда — практически революционном) архитектурном варианте. Что касается арены, на которой нам предстояло выступать, то мюнхенский «Баскетболхалле» оказался достаточно стандартным спортивным дворцом, мало чем отличающимся от многих других. Ничто не предвещало, что в нем в самом скором времени разыграются такие страсти.

 К сожалению, «Баскетболхалле» нес в себе и традиционную для советских баскетболистов проблему, с которой мы сталкивались регулярно во время выездов на соревнования за рубеж. Дело в том, что привычные нам арены, на которых мы проводили игры национального чемпионата и домашних международных турниров, были оборудованы деревянными щитами и «мягкими» кольцами, которые достаточно гостеприимно принимали броски. На некоторых стадионах кольца и вовсе были безобразно разбитыми. За границей же мы сталкивались с совсем иной картиной.

 К турнирам высокого уровня баскетбольные стойки, как правило, обновлялись, да и в целом инвентарь «у них» был поновее. Стеклянные щиты и сверхжесткие кольца давали принципиально иной отскок мяча, к которому в течение турнира русские не успевали привыкнуть и который снижал результативность наших бросков процентов на 10. Когда я говорю «сверхжесткие», я имею в виду именно то, что говорю. В наши времена они были реальной проблемой для снайперов. Отгибающиеся кольца, в которые нынешние «большие» с таким смаком вколачивают слэмданки и которые «засасывают» самые невероятные дальние броски, появились значительно позднее, где-то в середине 80-х.

 Но это, конечно, были сетования «в пользу бедных». Играть нужно было там, где предложено. И мы приступили к двухнедельным подготовительным тренировкам. К счастью, доверительный и творческий настрой в команде по приезде в Мюнхен не переменился. Более того, вскоре выяснилось, что Петрович не намерен изменять своим принципам во всем, — через пару дней он волевым решением отменил выход команды на зарядку.

На зарядку становись...

 Сейчас такое решение, возможно, уже не оценят должным образом. Но для этого нужно понять, что вообще означала пресловутая зарядка в советском спорте. Будучи наследием неизвестно какой давности — не то 40-х, не то 30-х годов двадцатого столетия, она долгие годы оставалась атрибутом нашей системы подготовки и яркой иллюстрацией отношения к спорту и к спортсменам в СССР. В семь утра, в любую погоду, в любом состоянии советский спортсмен обязан был выйти на построение, рассчитаться по команде тренера по порядку и начать свой день с пробежки и энергичных упражнений. Так доказывались готовность к труду и обороне, настрой на победу и дух коллективизма.