Движение вверх

 Сын очень тяжело и агрессивно перенес мой уход из семьи в 1997-м. Но я не мог поступить иначе. Давление со стороны жены стало плохо переносимым. Главное же — для меня в личных отношениях важны полнота, доверие, безусловная преданность и приверженность друг другу, по принципу «или все — или ничего». Именно этого «всего» между нами не стало, а в чем-то другом — взаимном обмане, компромиссах — я смысла не видел. Наши различия перешли определенную грань, за которой брак не мог сохраняться. То, что устраивает многих, не устраивает меня.

 Ушел, естественно, опять оставив все. Снова оказаться на полном нуле — не могу сказать, чтобы я в этом находил удовольствие, однако должен признать — мобилизует. Во всяком случае, так честнее. Тем более, что деньги никогда не были для меня самоцелью, только средством обеспечения существования собственного и моих близких. Человек приходит в мир голым, голым должен и уйти.

 С сыном отношения впоследствии нормализовались. Я помог ему получить образование в Штатах, где он параллельно играл в баскетбол. Нет нужды говорить, что мяч и спортзал существовали в его жизни с трехлетнего возраста. Вернувшись из-за границы в 2000-м, сын перенес испытание болезнью. Мобилизовать силы ему помог в какой-то степени тот же баскетбол — с 2003-го по 2008-й он выступал по профессиональному контракту в пермском «Урал-Грейте».

 Будучи одаренным от природы, он неплохо играл на позиции защитника, но. себя не реализовал. Возможно, виной этому — отблеск отцовской славы, сформировавший в нем комплекс, который его всегда сопровождал. Хотя я с детства всегда учил его: «Ты — Александр Белов, кроме фамилии, в баскетболе нас с тобой ничего не объединяет».

 Но такие уроки усваивать непросто, особенно когда экзаменовать тебя начинает жизнь.

 Я доволен тем, что Александр сумел достаточно легко отойти от жизни профессионального игрока. Сейчас он получает второе образование — юридическое и руководит студенческой командой как играющий тренер. Я очень рад тому, что отношения между нами становятся все более доверительными и близкими.

 Конечно, я сам не был идеален в семейной жизни. Особенно много интересного узнаешь о себе в период разрыва. Я никогда не снимал с себя ответственности, старался быть честным перед самим собой и, если сам напортачил, старался сам и исправить. Во время карьеры баскетболиста, выпив накануне, с утра не продолжал, как многие, а надевал 10 спортивных костюмов и скорее бежал кроссом выгонять из себя дурь. К сожалению, некоторые вещи не исправишь даже самым длинным кроссом.

Мой дом

 С 1997-го я женат на Светлане Антиповой, Олимпийской чемпионке Барселоны по баскетболу. Наши отношения стали завязываться в период Игр 1996 года, куда мужская сборная, которую я тренировал, к моему колоссальному разочарованию, не попала, зато (нет худа без добра) у меня появился повод в качестве президента федерации больше внимания уделять женской сборной. Так вышло, что особое внимание я при этом уделил Свете. В Атланте девчонки были только четвертыми, но те Игры я вспоминаю добрым словом.

 Для меня очень важно, что я наконец-то обрел свой собственный очаг, где все устроено так, как мне всю жизнь хотелось. Долгие годы я провел «на чемоданах», болтаясь между спортивными базами, гостиницами, аэропортами, меняя комнаты и квартиры. Даже в том месте, которое с известной условностью можно было назвать собственным домом, я, пока играл, проводил 1 месяц в году.

 Уехав из родного города в 17 лет, я так и не прикипел к какому- либо месту, куда меня направляла судьба. Москва стала для меня на многие годы местом моей постоянной дислокации. Безусловно, я люблю Москву, это прекрасный город. В то же время в значительной степени Москва оставалась для меня — как, думаю, и очень для многих — местом работы. Москва — это особый город; она принимает всех, но не всех одинаково с любовью. Как я уже говорил ранее, описывая мои первые годы жизни «в людях», Москва любит победителей.

 К сожалению, сейчас от старой Москвы, даже той, которую застал я в начале 60-х, осталось немного. Понятие городской культуры, в первую очередь культуры взаимоотношений между людьми, стремительно девальвируется, отношения становятся сугубо деловыми, бездушными.

 Петербург — второй центр России — всегда был мне близок как душа моих родителей и любовь всей их жизни. В то же время перебраться туда жить я никогда не стремился, хотя подобный поворот моей судьбы был возможен, когда из московского «Лестеха» меня пытались перетянуть в Ленинградскую лесотехническую академию, где была и до сих пор остается хорошая баскетбольная школа. Не знаю, почему, но мне всегда казалось, что жить и работать с подлинно высоким качеством в этом городе может только тот, кто в нем родился.