Двое

- Нет. В то время отец ещё занимал высокий пост в правительстве, и ему тут же сообщили о выходке сына. У него везде были свои люди. В тот же вечер Глеба отпустили и доставили прямиком домой к папе, - Егор сделал небольшую паузу, сделав ещё один большой глоток из бутылки, - Только вот он никак не желал успокоиться, и хотел, чтобы его непременно судили. Отец не мог позволить такого скандала, это вмиг уничтожило бы его репутацию. Тогда он убедил маму, что её старший сын свихнулся. Так Глеб оказался в психиатрической лечебнице.

- Боже... -  я буквально кожей ощущала, с какой болью достаётся Егору каждое сказанное слово, и и мое сердце сжималось от сочувствия к ним обоим, - Но почему же ты не помешал этому?!

- Я хотел... - его взгляд окончательно померк, а голос стал сухим, бесцветным, - Но отец нашёл подход и ко мне. Он убедил меня в том, что психушка гораздо лучше тюрьмы, и, черт побери, в этом он был прав! Ведь его могли посадить на много лет! А там... Я верил, что оттуда его вскоре выпустят, специалисты помогут ему справится с чувством вины, и все будет хорошо... Как же я ошибался.

- Вы лишили его собственного выбора... - сокрушенно произнесла я, - Может, ему это было необходимо! Ведь суд мог признать, что это был несчастный случай!

- Не мог! - горячо возразил Егор, - Не мог! Отец возил меня к юристу. В лучшем случае это признали бы убийством по неосторожности, но и этот приговор ему уже не грозил! Мы избавились от трупа, Настя. Мы вывезли его в лес, облили бензином и подожгли. И это очень отягчающее обстоятельство.

- Боже... - повторила я, моментально представив в своём воображении эту зловещую картину.

- Я приезжал к нему в лечебницу каждый день, но он не разговаривал со мной, считая, что я предал его, поддержав решение родителей, - сухо продолжал Егор свой рассказ, - К тому же его там пичкали какими-то странными препаратами, от которых он все время был будто не в себе. С отцом и матерью он тоже не разговаривал, и отец спустя пару месяцев прекратил свои визиты, считая это бессмысленным. Мама же навещала его, как и я, каждый день, до тех пор, пока папе не предложили пост иностранного посла за бугром, и они с мамой не переехали. Из-за его молчания и безумного вида под действием этих препаратов, она окончательно убедилась в том, что он сошёл с ума.

Егор сделал ещё один глоток, и я забрала у него бутылку, опасаясь, что он окончательно напьётся.

- И что было дальше? - спросила я, в свою очередь сделав небольшой глоток из горлышка.

- Дальше я подружился с его медсестрой Катей, убедил её прекратить пичкать брата этими адскими таблетками, и он потихоньку стал оживать. И даже снова стал со мной разговаривать. Вскоре я убедил его, что прошлое должно остаться в прошлом, что он должен вернуться к нормальной жизни, да он и сам уже этого хотел. Только вот моя операция по спасению брата с треском провалилась...

- Почему?

- Отец отказывался вызволять его из лечебницы, пока тот сам не поговорит с ним и не попросит его об этом, - Егор вновь отобрал у меня бутылку, - А Глеб предпочёл бы сгнить в психушке откровенному разговору с отцом. Он так и не простил его. Да и вряд ли когда-то простит.

- Похоже они оба ещё те упрямцы, - сделала я печальный вывод.

- Так и есть, - подтвердил Егор.

- Неужели тебе так и не удалось убедить ни одного из них?

- Не удалось. И я был в полном отчаянии. Совсем забросил дела, наша фирма была уже практически на грани банкротства. И если бы не вмешался Глеб, её, возможно, уже и не было бы.

- Но как? - я совершенно не понимала, как можно было вмешаться в дела фирмы, находясь в психиатрической лечебнице.

- Мне не стоило большого труда уговорить Катю выпускать Глеба вечером, когда практически весь персонал клиники уезжал домой. Но к утреннему обходу он должен был обязательно вернуться в свою палату, - объяснял Егор, продолжая отпивать из бутылки, - Только вот, ночью он был ограничен в возможностях вести переговоры с подрядчиками и поставщиками, и мы решили провернуть аферу, подменив его на день мной. Все прошло на ура, никто не заметил подвоха. С тех пор мы стали делать это регулярно, и только Катя была в курсе, активно помогая нам.

- Эта Катя просто ангел какой-то... - ревниво заметила я.

- Ей было довольно выгодно быть нашим ангелом, я всегда щедро благодарил её за помощь.

- Тогда понятно...

- Одним словом, я сам не заметил, как мы с ним разделили одну жизнь на двоих.

Егор замолчал, устремив задумчивый взгляд в потолок. Я тоже молчала, переваривая услышанное, по новому воспринимая каждый свой пережитый момент рядом с братьями.

- Скажи... - несмело нарушила я наше молчание спустя какое-то время, - Тогда, в мой день рождения, ты действительно поехал к Рите?

- Да, - кивнул Егор, не глядя на меня, - Я нагрубил ей, и боялся как бы она не наделала глупостей мне в отместку.

- И ты провёл с ней ночь? - с застрявшим в горле комом, спросила я.

- Да, - коротко кивнул он, продолжая смотреть в потолок.

Я пропустила болезненный укол в сердце,   изо всех сил стараясь не представлять минуты их близости.