Двое

Таким образом, все устроилось; и таким образом в то же утро, попозже, он оказался на вокзале Виктория перед книжным киоском, на этот раз увешанным экземплярами “Вьюнка”.

– Вы читали это, сэр? – спросил киоскер, протягивая Реджинальду книгу.

– Да.

Тут мог бы завязаться пространный диалог о “Вьюнке”, но не завязался. Похоже было, что киоскер не расположен к беседе.

– А это? – спросил он, показывая только что появившуюся книгу только что ставшего известным автора.

– Знаете ли, я ведь.. хм... – Он потихоньку попятился и, очутившись вне поля зрения киоскера, постоял еще немного, наблюдая, как тот преследует очередную жертву. Ею оказалась коренастая молодая женщина, которая довольно долго колебалась между “Вьюнком” и “Уэлдонской домашней портнихой” и в конце концов надумала заняться шитьем.

Реджинальд решил начать со стрижки. Мистер Олдерсон, как всегда, был рад видеть его и, как всегда, удивлен, что Реджинальд собрался подстричься, и выражал сомнение, удастся ли это сделать. После такого традиционного вступления Реджинальд удобно устроился в кресле под усыпительное щелканье ножниц мистера Олдерсона.

– Как там за городом, сэр? – спросил мистер Олдерсон на случай, если Реджинальд в разговорчивом настроении. Он обычно заводил именно такой разговор со своими клиентами, живущими в деревне, предоставляя им в зависимости от их желания прекрасную возможность поговорить и помолчать. По раздавшемуся в ответ мычанию нельзя было составить представления о сельской жизни, но можно – о настроении Реджинальда. Мистер Олдерсон продолжал потихоньку стричь...

Вдруг Реджинальд подумал, не читал ли мистер Олдерсон его роман, усмехнулся при этой мысли и решил спросить парикмахера:

– Вы что-нибудь слышали о книге под названием “Вьюнок”?

– Нет, сэр, – отвечал мистер Олдерсон. – Но меня не назовешь большим любителем чтения. Вот миссис Олдерсон часто предается этому занятию и всегда рада услышать про хорошую книгу. Как вы назвали ее, сэр?

– “Вьюнок”.

– Ну да. И вы считаете, это подходящее чтение для миссис Олдерсон? Жена не охотница до рискованных сцен.

– Нет, там нет ничего рискованного, – улыбнулся Реджинальд в свой надетый задом наперед стихарь.

– Я посоветую ей прочесть. Могу ли я спросить, сэр, кто автор? Так легче бывает найти книгу.

Реджинальд не ожидал такого оборота дела и почувствовал себя неловко. С деланно беспечным смехом он признался, что... по правде говоря... это он сам.

– Правда, сэр? – Ножницы задумчиво пощелкали. – Мне будет приятно порекомендовать миссис Олдерсон вашу книгу. – (Чик, чик, чик.) – Вы слышали о писателе Уолтере Безанте? Он потом за свои сочинения был возведен в рыцари и сделался сэром Уолтером Безантом.

– Да, конечно!

– Он имел обыкновение ходить сюда стричься.

– Неужели?

– Да, сэр. Много раз нам доводилось приводить в порядок волосы сэра Уолтера. Он обычно писал книги вместе с мистером Райсом. И вот что кажется мне удивительным, сэр. Как это два человека пишут вместе. Невозможно себе представить, как это получается. Я однажды решился спросить его об этом. Он ответил, в шутку, разумеется, что он обычно пишет толстым пером, а мистер Райс – тоненьким. Мне как-то сказали, что сэр Уолтер повторил эту шутку в одной из своих книг, но я сам не видел.

– Это, наверное, было очень давно. Я хочу сказать, что и не предполагал...

– Да, сэр, конечно... Обыкновенно мой отец обслуживал сэра Уолтера. Я был тогда совсем молодым.

– Ну да, понятно.

– У нас здесь бывают иногда удивительные люди, – продолжал парикмахер негромко. – Однажды пришел молодой человек, наш постоянный клиент, в этот раз он был очень нарядно одет, с розовой гвоздикой в петлице, и попросил побрить его, а потом ему захотелось подстричься и вымыть голову. Когда я высушил ему волосы и на минутку отошел, то заметил, что он разглядывает свои руки, и тоже посмотрел на них и спросил: “Может быть, вы хотите сделать маникюр, мистер Толлоу?” – так его звали, странная фамилия, – а он ответил: “Я как раз над этим раздумывал. – Руки у него были выхоленные. – Нет, пожалуй не стоит”. Когда я все с ним закончил, он встал и подошел к раковине, и мне было видно, как, думая о чем-то другом, он повернул кран и стоял, а вода текла у него по пальцам, и он держал свою гвоздику в левой руке и брызгал на нее, чтобы освежить. А после снова воткнул ее в петлицу, привел себя в порядок перед зеркалом и сказал: “Ну, прощайте, Олдерсон, молитесь за меня”, а я ответил: “Удачи вам, сэр”, не зная, конечно, о чем он, и он ушел. Это случилось утром, а в вечерней газете я прочел, что найдено его тело. Он выстрелил себе в висок.

– Боже мой! – вырвалось у Реджинальда.

– Да, сэр. И я так и не узнал, почему это случилось. Иногда мне кажется, что он готовился к встрече со своей дамой, а она отказала ему; а иногда – что он готовился предстать перед Господом. Бедный юноша.

– И ничего не выяснилось при расследовании?