Двое

Свеча одноразовой зажигалки оказывается перед моими глазами, я бережно макаю в неё сигаретный кончик и затягиваюсь. Горький густой дым проникает в лёгкие, за мгновение разъедает их, заставляя меня поперхнуться.

– Крепкие, – я изо всех сил пытаюсь не закашляться, но в уголках глаз всё равно выступают слезы.

Не вынимая сигареты изо рта, Булат молча затягивается, и я тоже следую его примеру. От новой порции никотина начинает плыть голова, а желудок неприятно сжимается, но останавливаться я не планирую.

– Они не крепкие, – он перехватывает мои пальцы до того, как я успеваю сделать следующую затяжку, выдергивает из них окурок и швыряет его в урну. – Курением можно было впечатлить лет пятнадцать назад, но никак не сейчас. То, что ты не умеешь этого делать, тебе только в плюс.

Я даю себе пару секунд, чтобы оправиться от очередного поражения. Да, он не Марат. С ним приёмы, подсмотренные мной в голливудских мелодрамах, не проходят.

– Я собиралась из вежливости составить тебе компанию.

– У тебя уже есть компания на вечер.

Даже отлично, что он это сказал. Теперь я могу ненавязчиво прояснить ситуацию.

– Мы с Маратом познакомились только вчера. Он предложил встретиться, мне было скучно, и я согласилась.

Булат отрывает сигарету от губ, стряхивает пепел и смотрит на меня. На этот раз он делает это совсем не расслабленно, а требовательно.

– А ко мне ты для чего вышла?

Я даю себе секунду, чтобы осмыслить то, что я собираюсь сказать. Юлить и заигрывать с ним не имеет смысла: для этого у меня слишком мало времени, а он слишком умен и наблюдателен. За столом он смотрел на меня, и я уверена, что ему понравилась. Проще выложить на стол все карты. Что я потеряю, если не выгорит? С минуты на минуту он уедет, и у меня не будет второго шанса.

– Я хочу стать твоей содержанкой, – я произношу это спокойно и твёрдо, чтобы у него не закралось ни малейшего сомнения в серьёзности моих слов. – У тебя есть деньги, кольца на пальце нет, а остальное меня не интересует.

Мужчина слегка запрокидывает голову назад, пока выпускает в воздух сизую струю дыма, после чего фокусируется на мне глазами. Если он удивлён такой прямотой, то вида не подаёт.

– Тебе лет сколько, девочка?

– Боишься в тюрьму загреметь? – отвечаю ему в тон. – Не бойся. Мне девятнадцать.

Булат в течение секунды изучает моё лицо, потом смотрит на грудь без попытки это скрыть, затем на ноги.

– И что, по-твоему, означает быть содержанкой?

На этот вопрос у меня есть ответ, и он тоже будет предельно честным.

– Не видеть вечно пьяного отчима и равнодушную мать. Не думать о том, где я завтра буду спать и что буду есть. Носить красивую одежду и знать, что я не хуже других.

Мужчина затягивается в последний раз и точным движением отправляет окурок в урну. Когда он снова начинает говорить, его голос звучит жёстко, поучающе.

– Содержанка продаёт свою свободу, свою гордость и своё тело. Купивший может делать с ними всё, что захочет. На твоём месте я бы поискал другие варианты.

Если так он думает переубедить меня, то зря. Мне не требуется времени на сомнения и раздумья.

– Вчера я была на собеседовании в одном популярном ресторане. Управляющий долго рассказывал мне, какие щедрые чаевые оставляют их клиенты и как они гордятся высоким уровнем обслуживания, а после предложил мне с ним переспать. За место официантки. Это к вопросу о продаже тела. Четыре дня назад я сбежала в Москву из дома, в котором мне долгое время было невыносимо жить, и с тех пор моя мать позвонила мне лишь раз, чтобы сказать, что я неблагодарная тварь и не смела возвращаться. Это к вопросу о никчёмности свободы. Этим утром парень моей подруги, у которой я остановилась, попытался облапать меня на кухне, пока она спускалась в магазин. Я пнула ему по яйцам и всё ей рассказала. Она расплакалась, а потом сообщила мне, что я больше не могу у неё ночевать. Это о гордости. Все в этом мире продаётся и покупается. Я знаю, что красивая, и хочу продать себя подороже.

Булат выслушивает мою тираду молча, не выдает ни намёка на то, что она его впечатлила. Что подтверждает следующая сказанная им фраза:

– Пойдём внутрь. Марат заскучает.

Я расправляю плечи, задираю подбородок. Не собираюсь давать ему насладиться моим поражением. По крайней мере я попробовала. Это лучше, чем бездействие.

Берусь за дверную ручку одновременно с Булатом. Кожа его ладони жёсткая, горячая, от соприкосновения с ней меня пробивает током, а во рту пересыхает.

– Проходи, – табачно-мускусное дыхание задевает мою шею.

Нет, как бы не так. Еще не всё потеряно.

Когда мы возвращаемся в зал, Марат уже закончил разговаривать по телефону и вопросительно смотрит на нас.

– Встретились в вестибюле, – поясняю наше парное появление, забираю с дивана сумку и вешаю ее на плечо. – Мне очень жаль, что приходится так уходить, но позвонила подруга, и ей срочно нужна мой помощь.