Двое

– Авиаразведка, говорят, прикована к аэродрому, нелётная погода, сплошная низкая облачность, – Разуванов потёр красные от недосыпания глаза и глянул в окошко, откуда вдруг вырвался солнечный луч, и комполка протянул, – м-да, у нас тоже вообще-то, хм, была нелётная. В общем, не знаем мы, что там, у соседей происходит. И не только у них, а до самого озера Балатон. А знать надо, – повторил Разуванов, помолчал и добавил, – обязательно, просто жизненно необходимо. Вот и в наших батальонах нервничают люди. Понимаешь, к чему я?

– Так точно, понимаю, товарищ подполковник. Связь – наше дело.

– Хорошо, что понимаешь, дадим в помощь двух бойцов из разведки, там ребята бывалые, они тебе будут очень кстати, возьмёшь рацию, и двигайте в сторону канала. Вот тут, – Разуванов ткнул карандашом в разложенную на столе карту, – мостик имеется. У тебя он отмечен?

Володя взглянул на пожелтевший лист пятисотметровки и кивнул:

– Отмечен, товарищ подполковник.

– Хорошо, там определитесь на местности, что и как, да попробуйте разобраться, где идёт бой. Если поймёте, что немцы прорвались, докладывайте и продолжайте движение, пока не заметите противника. Определите его примерные силы и докладывайте. Дальше тоже будет мост, он пригоден для тяжёлой техники, ему – особое внимание. Понятно?

– Так точно!

– Ну вот и прекрасно, давай собирайся и в путь. Обо всём, о каждой существенной детали немедленно сообщать по рации! Любая информация может стать жизненно важной! Любой ценой надо получить её! Даже ценой собственной жизни! Ясно?

– Так точно! Есть, сообщать о каждой существенной детали, товарищ подполковник!

– Да, вот тут, – комполка опять ткнул в карту, – тут минное поле, проход сделан вдоль ручья, там и идите. Всё ясно?

– Так точно!

– Ну вот и хорошо. Вперёд, жду от тебя новостей. Иди.

Володя встал и повернувшись на каблуках, быстро покинул комнатку. В коридоре наткнулся на штабную телефонистку. Разбитная девица, фронтовая любовь чуть ли не половины взвода разведки, только ухмыльнулась при виде Суровцева; «Наш паренёк (так его звали между собой «опытные» связистки) озабоченный какой-то. И когда Катька его окучит наконец, аж жалко смотреть на бедняжку!» Но Суровцев словно не заметил деваху, едва выйдя из кабинета комполка, он снова погрузился в мысли о Кате. Увидь он сейчас саму Людмилу Целиковскую, например, своего любимого кинокумира, чью фотографию, вырезанную из клубной афишки «Воздушного извозчика», почти всё училище Володя хранил в нагрудном кармане гимнастёрки, увидь он даже её в этот момент, прошёл бы мимо и не узнал. Милое Катино лицо, её карие, почти шоколадного цвета, цыганские глаза, очаровательный, чуть вздёрнутый носик, губы, источающие жар, и тихо произнесённое «не уходи!» занимали все его сознание. Даже важность задания, а он ей полностью проникся, отступала на второй план. Стоило закрыть на мгновение глаза, как тут же выступал образ Кати, обрамлённый толстой шапкой стриженных на армейский манер русых волос. Постриженных так, чтобы не мешались лишние косички, но от того казавшихся ещё более густыми и тёплыми, как Катины губы. Нет, естественно, ответственность возложенной на него задачи, льстила самолюбию молодого, не очень опытного взводного, только три месяца назад прибывшего из училища. Это на передовой за пару недель необстрелянный комвзвода становился «зубром», прошедшим сквозь огонь и воду, а здесь, при штабе полка, он мог просидеть до самой победы, налаживая связь с батальонами и дивизиями или, хуже того, погибнуть ни за грош при артобстреле. Бывали ситуации, он знал, когда из взводов связи выскребали на передовую всех, кого могли, и взводных в первую очередь, считалось, что без них тут и так справятся. Так погиб на дунайской переправе его предшественник. Но Суровцеву пока доставалась лишь обычная рутина – наладить связь, устранить повреждения на линии, следить за сохранностью техники. И вот наконец, настоящее, серьёзное поручение, от которого зависит, может быть, судьба всего полка. Он представлял себе, как после долгих и опасных поисков найдёт соседей и радирует комполка их местонахождение, а потом вернётся в своё расположение, гордый собой и успешно выполненным заданием. И, наверное, его должны будут представить к награде, и тогда уже будет бегать на свидания с Катей не зелёным летёхой, а боевым офицером, орденоносцем.