Двое для трагедии. Том 2

– Мама, нужно не плакать, а радоваться! Седрик здесь, а ты плачешь!

Я улыбнулся и потрепал маму по щеке.

– Твоя невестка дело говорит. Я к отцу, – шутливо сказал я и, обойдя замок, вошел внутрь.

Но долго искать отца мне не пришлось – он сам нашел меня и тут же заключил в свои объятья. Когда отец отстранился, я увидел его дрожащие губы и поспешил подбодрить его.

– Отец, по-моему, ты никогда не плакал. Что на тебя нашло? – пошутил я, хлопнув его по плечу.

– Я просто рад твоему возвращению, – сказал он, и его губы вновь задрожали. – Прости. За все.

– Я прощаю тебя, отец. – Я улыбнулся и еще раз хлопнул его по плечу. – Но я пойду к Маркусу: видеть, как плачет мой отец, мне совсем не по душе

Маркус был в бильярдной: он стоял, облокотившись на стол, и рассматривал шары, разбросанные по зеленому полотну. Мой брат совершенно не изменился – лишь его волосы стали немного длиннее.

Я поставил урну с прахом Вайпер на пол, у стены.

– Отец опять обыграл тебя? – спросил я брата, беря в руки свободный кий, лежащий на бильярдном столе.

– Ошибся: в этот раз удача была на моей стороне. – Маркус задумчиво смотрел на шары. – А ты, насколько я помню, заявил, что пока побудешь гордым отшельником. Соскучился-таки?

– Нет. Для меня моя трагедия произошла словно вчера, поэтому соскучиться я не успел, – ответил ему я. – Кстати, хотел спросить, как поживает Миша?

– Отлично. Когда Маришка сказала ей, что ты скоро приедешь домой, Миша слезно напросилась к нам в гости и должна прилететь на следующей неделе.

– Меня уже не будет к этому времени. – Я нацелил кий на один из шаров и отправил его прямехонько в лузу.

– Но, если она все же застанет тебя здесь, ты очень удивишься тому, что с ней произошло за то время, пока ты отсутствовал. – Маркус положил свой кий на стол и перевел взгляд на урну, завернутую в его пиджак. – А этот пиджак я долго искал. И, конечно, ты его испачкал.

– Это кровь Вайпер. А в твоем пиджаке… – Я осекся: как сказать ему об этом?

– Что? – Маркус подошел ко мне. – Что там, Седрик?

– Пойдем со мной сегодня на Нусельский мост, – вместо ответа сказал я. Меня вновь объяла тоска по Вайпер, и я болезненно усмехнулся. – Жаль, что сегодня почти нет солнца, но, надеюсь, к закату облака над городом рассеются.

Маркус задумчиво потер свой подбородок.

– Как Вайпер? Она сейчас в больнице? – спросил он меня.

– Нет.

– Ты уже купил дом?

– Еще нет.

– Тогда что ты здесь делаешь? И что с Вайпер? – Маркус помрачнел.

– Зайди за мной в половину пятого. Я буду в своей комнате. – Я поднял урну и пошел к двери.

– Седрик, ты пугаешь меня! – услышал я голос брата за своей спиной.

– Все отлично! – бросил ему я и вышел из бильярдной.

Зайдя в свою комнату, я сел в кресло у камина и прижал к себе урну с прахом Вайпер: через несколько часов я должен был попрощаться с ней. Затем я поднялся с кресла и окинул взглядом свое прежнее жилище: все в нем осталось таким же, как пять лет назад, когда я вышел из него в последний раз. Даже шторы остались в том же положении, не изменив за это время ни одной складки. Но теперь это пространство было мне чуждо: я не собирался оставаться в замке. Мне нужно было уехать. На север. Туда, где я мог быть один, наедине со светлыми воспоминаниями о Вайпер.

Так странно: Вайпер умерла, но я чувствовал себя полноценным, и моя душа была спокойна. И я знал почему. Взглянул на свои руки, я улыбнулся – в них текла ее кровь. Она была во мне. Я вновь сел в кресло, закрыл глаза и глубоко задумался.

– Седрик, скоро закат, – вдруг услышал я голос Маркуса прямо над моим ухом.

Я открыл глаза и посмотрел на брата.

– Уже? – переспросил я: мне казалось, что прошло всего несколько минут с тех пор, как я зашел в комнату.

– Да. И тебе повезло: облака поредели.

Я молча поднялся с кресла.

– И когда? – поинтересовался я, смотря на брата.

– Что когда?

– Когда ты уже обнимешь меня?

Маркус усмехнулся, я тоже, и мы крепко обнялись.

– Теперь – на мост, – сказал я.

Мы спустились в гараж, сели в автомобиль брата и поехали на Нусельский мост. Как и сказал Маркус, облаков стало намного меньше, и, когда мы встали именно у того фонаря, у которого мы с Вайпер любили наблюдать закат, я развернул пиджак, в который закутал урну.

– Что это? – тихо спросил Маркус, пристально смотря на урну.

– Я солгал: Вайпер больше нет, – тихо ответил я.

– Она не выжила от потери крови?

– Нет. Я убил ее. Я не успел вовремя остановиться.

Маркус ошеломленно молчал и смотрел на урну.

– Я вытащил ее из автомобиля и убил, а когда пришел в себя, было уже поздно – она была мертва. – Я глубоко вздохнул от этого ужасного воспоминания. – Я уехал оттуда, чтобы не расстраивать тебя, а когда ты сказал мне о том, что у тебя будет сын, я не хотел причинять тебе боль. И я должен признаться: я искал смерти. Я сказал тебе, что уеду с Вайпер, а сам собирался сжечь себя и ее в крематории.

– Ты в своем уме!? – резко воскликнул мой брат. – Совсем обезумел? А обо мне ты подумал?

– Именно поэтому я здесь.

Маркус отвернулся, и я знал, что внутри него кипела злость на меня и обида за мое гибельное намерение.