Двое из будущего. 1903-…

- Вас как по имени отчеству?

- Я для вас князь Микеладзе и вы должны обращаться ко мне "Ваше Сиятельство"!

- Хорошо, я понял, - кивнул я и повторил: - как ваши имя и отчество Ваше Сиятельство?

- Они вам без надобности! И не смейте больше меня называть неподобающе!

Боже, да он не на шутку разозлился. Он, сидя напротив меня, сверкал глазами, а крылья носа ходили ходуном, то раздуваясь, то опадая. Казалось - еще капля и он взорвется, выплеснет на меня свой гнев, отбросив в сторону всякие приличия. Признаться, я на мгновение даже пожалел о своих словах, но всего лишь на мгновение. Подняв ладони, я сказал удивленно:

- Как скажете, Ваше Сиятельство, как скажете….

И его эти слова, казалось, удовлетворили. По крайней мере он, перестал казаться таким сердитым. Позже, намного позже я узнал истинную причину его гнева. Оказывается, его рассердили вовсе не мои наглые слова, на корню отвергающие непосредственное подчинение ему. Его рассердила, как мне казалось, простая фраза - "господин князь". Для меня она не была чем-то серьезным, но вот для него, князя грузинских кровей, она оказалась оскорбительной. Кто мог знать, что такое обращение полагается применять исключительно к князьям татарским и к князьям инородцев? Вот и выходило, что этой фразой я сравнил его с татарином…. М-да, нехорошо получилось.

- Впредь попрошу вас следить за вашим языком. Мне говорили, что вы несдержанны и теперь я в этом убедился.

- Прошу простить, если я вас чем-то обидел…, - попытался сгладить я острый угол, еще не зная истинной причины его недовольства.

- Хорошо, - кивнул он уже более или менее спокойно и снова напустил на себя надменный вид, так, словно он здесь единственный царь и бог. Откинулся на спинку стула, положил нога на ногу, а папаху, что до этого гневно мял в руках, расправил и поставил на стол, прямо перед моими блюдами. А вот это уже действительно, была с его стороны наглость. Ну и как завершающий штрих Микеладзе нарочито медленно полностью расстегнул шинель и распахнул полы так, чтобы я смог лицезреть его великолепный мундир.

- Итак, господин Рыбалко, - продолжил он, - не смотря на вашу грубость, я не держу на вас зла…. Потому продолжим. Вы, насколько я понял, отказываетесь от своих обязанностей?

- Что вы, как можно, Ваше Сиятельство? - не скрывая свое отношение к его жандармской принадлежности, ответил я. - Совсем нет, все что от меня требуется, я сделаю. Но не здесь, не в Артуре.

- А где же тогда?

- В Питере, там, где я живу и работаю. Здесь же я просто помогаю нашим военным выстоять перед предстоящей осадой крепости. И вот в связи с этим позвольте узнать, какое же отчеты вы от меня здесь хотите увидеть? Скольких рабочих я принял на службу, их имена и фамилии, их политические взгляды? Или вам нужна моя финансовая отчетность? Или может быть мне раскрыть свои промышленные секреты?

- Боже мой, зачем вы лезете в бутылку? - искренне удивился он. - Зачем мне ваши секреты, оставьте их себе и своим военным. Нам они ни к чему. А вот этот ваш подозрительный Мурзин и этот ваш тротил…, - он многозначительно на меня посмотрел.

- Ну, с тротилом никаких проблем нет, он на полном учете. А с Мурзиным что не так?

- Как же, ваш Мурин, между прочим, мало того что тайный педераст, так еще и в ячейке социал-демократов состоит.

- Эсдеков? Что за бред? Я бы об этом знал.

- Ага, значить то, что он педераст для вас открытием не является. Что ж, мы так и запишем.

- Господи, нашли же к чему придраться, - съязвил я, - хочет он быть содомитом, пускай будет. Не мое это дело, а церковное.

- Ага, ага…. Так, значит вы с ним заодно?

- Тьфу на вас, Ваша Сиятельство, надоели уже, - эмоционально ругнулся я, так, что офицеры за соседним столиком, что прислушивались к нашему разговору, в открытую повернули головы. - Педерастия не по моей части.

- Ага, но вы его все же покрываете.

- Да, господи, сколько можно?!

- Ладно, ладно, - наконец-то соизволил князь уйти с этой темы, - оставим это. Но давайте-ка с вами поговорим о том, что ваш помощник был замечен в общении с неблагонадежными людьми. Третьего дня его, например, видели, как он вел милую беседу с одним человеком, который уже был уличен в распространении запрещенной литературы. И что вы на это скажете?

- И этот ваш человек на свободе?

- Да, он уже отбыл свое наказание. Но такие грешки не забываются. Так вот, ваш Мурзин. Вы уверены, что если мы обыщем его квартиру, то не найдем ничего запрещенного? А представляете если найдем? Я же его тогда у вас заберу. Надолго заберу. И что вы потом делать будете, а? Как будете управлять своей империей без своего главного помощника?

- Плохо мне будет, чего уж там лукавить, - честно признался я, - да только не найдете вы ничего, потому как находить-то и нечего. Не состоит он ни в каких партиях, ему это неинтересно.

- Интересно-интересно, - с мерзкой ухмылкой заверил князь, - нам доподлинно известно, что он почитывает запрещенную литературу. "Искру" ту же самую он штудирует от корки до корки.

- Она-то как сюда дошла? - удивился я. - Да и выпуск ее уже вроде бы прекратился.