Двое из будущего

— Извините, — несколько остыл он, поднимая с пола опрокинутый им в порыве праведного гнева стул. — Я столько этого ждал, еле дотерпел. А Михаил Дмитриевич в столице?

— Нет, в Москве. Через неделю обещал вернуться.

— Какая жалость, — огорчился наш главный юрист. — Ждать целую неделю! Это будет невыносимо.

— А зачем тебе нужен Козинцев? — спросил я, удивляясь.

— Как?! Он обещал вместе со мной этих панов прижучить.

— А зачем его ждать? Езжай один и все сам сделай.

— Да, но…

— Насколько я помню, в Польше сейчас заправляет князь Имеретинский, да?

— Вроде бы… Генерал-губернатор светлейший князь Александр Константинович. Но, насколько я помню из газет, он обещал покровительство полякам, обещал заботиться об их нуждах, и я не уверен…

— Все же надо добиться своего, — настоял я. — Поляки, понятное дело, откажутся платить за лицензию, но ты тогда пойди по инстанциям. Понимаю, будет долго и нудно, но это необходимо сделать. Можно и к князю с просьбой обратиться, не забыв отблагодарить. Он хоть и заботится о поляках, но в первую очередь, я думаю, он русский патриот и в этом споре наверняка встанет на нашу сторону. В конце концов, у нас документ, наделяющий нас правами, а паны нас обворовывают. Яков Андреич, чего ты боишься? Ты же проделал такой сложный и долгий путь, чтобы запатентовать наши изобретения, в Японии бюро на уши поставил и не побоялся, а когда пришла пора требовать оплаты, ты почему-то сдулся. Что случилось?

Мендельсон отрицательно мотнул головой.

— Нет, что вы, Василий Иванович, я ни в коем разе не пошел на попятную. Просто, Михаил Дмитриевич лично просил меня без него разборки не наводить. Он сказал, что сам хочет поехать на «стрелку».

Я ухмыльнулся. Конечно же, значения этого слова в этой эпохе никто не знал, что, однако ж, не мешало людям интуитивно догадываться. И иногда слова и фразы из будущего здесь приживались. Вот, например, как сейчас.

— Яков Андреич, — упрекнул я юриста, — не повторяйте дурные слова за Козинцевым. Вам это не идет, да и вообще, не стоит портить великий и могучий всяким мусором.

Мендельсон мелко закивал, соглашаясь, но, видно было по роже, что моему совету он не последует. И в качестве доказательства моей догадки, он присел на поднятый стул, облокотился локтями о край стола и вкрадчиво спросил:

— Василий Иванович, может вы мне скажете, что значить «трахнуть»?

Я поперхнулся горячим чаем, что отпивал из кружки, обжегся, пролил на крахмальные сорочку несколько капель, безнадежно ее испачкав. С неудовольствием посмотрел на юриста.

— Что за вопрос такой, Яков Андреич? — спросил я у него с раздражением.

— Нет, я, конечно понимаю, что трахнуть — это ударить, но Сергей Сергеич мне рассказал как его огрела поленом кузина и обещала еще им же трахнуть Михаила Дмитриевича. Но вы тогда засмеялись, и тогда он понял, что вы подразумеваете под этим словом что-то другое. Мы с Сергей Сергеичем долго подбирали варианты, что же это могло значить, но так ни к чему и не пришли. Вот и решил я у вас спросить, а то мы поспорили на десять рублей, чей вариант вернее. Может, скажете?

— И какие же варианты были? — с интересом спросил я.

— Ну, «ударить» уже не катит, — уверенно стал рассуждать он, снова вставив измененное словечко из будущего. — Может «уронить»? Нет? «Кинуть»? А что же?

Я сидел и с улыбкой смотрел на жаждущего откровения Мендельсона. Он беспрестанно поправлял сползающие с носа очки и как преданный щенок заглядывал мне в глаза. И тогда я объяснил ему значение этой фразы одним емким словом, прошедшим сквозь века, у которого не может быть иного толкования. Мендельсон задумался, усваивая новый смысл, а затем высказался многозначительно:

— Да, это тогда все объясняет. Действительно получилось смешно.

Он поднялся со стула, расправил плечи.

— Пойду, Сергей Сергеичу расскажу, посмеемся вместе.

— И кто же червонец выиграл? — с усмешкой спросил я.

— Выходит что никто. Ничья, — искренне огорчился Мендельсон. — Ладно, поеду я. До свидания, Василий Иванович.

Мы пожали друг другу руки и юрист ушел.

На следующий день я встретился в здании НИОКРа с Поповым. Под исследовательский отдел мы выделили как раз то здание с гнилыми полами. Полы постелили досками заново, само здание подремонтировали, облагородили. Прилегающую территорию обнесли забором.

— Ну, что, Сергей Сергеич, как у нас проходит внедрение в производство наших изобретений? — поинтересовался я делами, после того, как мы прошли к нему в кабинет. — Слышал «молния» тяжело дается?

Попов огорченно махнул рукой.

— Вообще не дается. Не понимаю, как англичане ее вообще сделали фабричным способом? Вручную мы, конечно, изготовили несколько штук и отдали их на патентование, но вот как к станкам ее приладить — ума не приложу. Мы с Валентином каждый день различные варианты обдумываем.

— Жаль, — поддержал я разочарование Попова. И попытался ему подсказать, что сам читал когда-то. — Я слышал, что англичане эту застежку из широкой проволоки делали. Или из латунной ленты.