Двое из Холмогорья

— Ребята, я там немного намусорил, — заявил он, посторонившись и давая возможность увидеть, во что превратилась его комната, — так вы там приберите к моему приходу. А книгу не трогать!

Комната выглядела так, словно целый полк дознавателей неделю проводил там обыски, сопровождавшиеся погромом и грабежом. Выпотрошенные сундуки, разбросанное добро, взбитая и переворошенная постель, опрокинутые лавки, сорванные портьеры — в общем, все как всегда, когда знатному человеку хочется поиграть в самостоятельность. Но свиллы кинулись разбирать этот беспорядок с таким восторгом, что и слепому было ясно — они готовы на что угодно, чтобы не оставаться с леди Истрой-Сидонией наедине. Только стоявший на коленях совершенно белый парень не пошевелился. И, взглянув на его окаменевшее лицо, Лейр вдруг почувствовал: происходит что-то не то. Такие глаза он видел только один раз, когда присутствовал при публичной казни — женщина убила мужа, и ее должны были живую закопать в землю.

— В чем его вина? — поинтересовался Лейр. — Он наступил вам на ногу? Плюнул вам в вино? Сказал что-то не то?

— Нет-нет. Ничего особенного! Мы с ним прекрасно поняли друг друга. — И леди Истра-Сидония улыбнулась так, что до Лейра наконец дошло. Он протянул руку и… и…

Леди со свистом втянула в себя воздух и рухнула на случайно оказавшееся рядом кресло. Этот ненормальный потрепал свилла по плечу! Свилла! РАБА!

— Ну-ну, не дрейфь! — усмехнулся Лейр, когда тот поднял на него взгляд, в котором изумление боролось с ужасом. — Подумаешь! Нашел чего бояться! Конечно, выбор ужасный. — И, наклонившись к самому уху готового упасть в обморок парня, добавил: — Она, конечно, страшна как смертный грех и старая! Ей, наверное, уже сорок лет или даже сорок пять! Я бы ни за что не пошел, но если женщина просит… Эй! Эй! — воскликнул он, видя, что свилл закатил глаза и покачнулся, собираясь упасть в обморок, но еще не решил, в какую сторону падать. — В чем проблема?

— Я больше не могу тут находиться, — произнесла леди и встала. — Терибальд, когда вы закончите с этим, — она подбородком указала на свилла, — вспомните, что вас ждут! Очень ждут!

С этими словами она чеканным шагом вышла вон, не забыв аккуратно хлопнуть дверью.

Свилл покачнулся еще сильнее и вдруг привалился к ногам Лейра.

— О Единый! — воскликнул тот. — Ты что, припадочный? Эй, ребята! Тут вашему плохо! Заберите его, пока он не помер!

— Господин, — слабым голосом промолвил свилл, пытаясь подняться, — простите, господин. Это больше не повторится. Никогда… никогда…

— Да ладно, прощаю, — отмахнулся Лейр, который воспользовался случаем, чтобы перевязать по-другому узел на плаще. — А из-за чего весь сыр-бор? Из-за моей тетушки? Понимаю, она старая и вздорная, но один-то раз можно потерпеть! Сходишь к ней, ублажишь — и все!

— Все, — убитым голосом промолвил свилл. — Вот именно что — все.

— Не понял.

— Вы что, не знаете? — Парень впервые взглянул на него осмысленным взглядом. — Мы все под заклятием. Разве вы не заметили, что тут нет никого взрослого?

Лейр оглянулся. В комнату тихонько просочились остальные свиллы, прислуживавшие ему за столом. Им было в среднем лет по пятнадцать.

— Мы под заклятием, — повторил свилл. — Если я, как вы сказали, ублажу миледи, я умру. Свилл, потерявший девственность, умирает. Господа это знают и этим пользуются.

— Почему? А, понял! Они вас боятся? Ну как же! Восставшие рабы!

В Эвларии рабов не было уже сто лет — приняв веру в Единого, король Гертикс заодно ликвидировал рабство. Впрочем, слухи об отмене рабства были явно преувеличены. Король не отменил крепостное право, но, во всяком случае, жизнь крестьян облегчилась. Никому теперь не надевали ошейник с гербом господина, не водили на поводке, как собаку. Да и продать человека стало настолько сложно, что лучше было вообще не пытаться. На одно только оформление разрешительных документов ушла бы куча золота. Правда, на окраинах до сих пор некоторые лорды обращались со своими крепостными как с бессловесными тварями, но герцоги Холмогорские, хотя и считались мятежниками, такого безобразия позволить себе не могли.

— А как же вы тогда… размножаетесь?

— Никак, — вздохнул свилл. — Мы вымираем. Постепенно. Нас осталось очень мало. И с каждым днем остается меньше и меньше.

Эти слова почему-то напомнили Лейру Трипса, которого он сам подставил под удар, и пробудили что-то вроде укора совести.

— А ты не ходи! Ты ведь мой личный раб и я могу тебе запретить? — предложил он, но парень покачал головой:

— Нет, господин. Мы общие рабы. И мы не имеем права сопротивляться. Прощайте! Вас ждет Повелитель. А меня…

С этими словами парень вышел. Дверью он не хлопал — просто просочился сквозь нее.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ