Двое из ларца

– Ой-ой! Покраснел! Слушай, а тебе вообще что-нибудь интересно, кроме твоих «пентиумов»? Ну вот, например, что мы сейчас сделали?

– Что… – пожал плечами Витек. – «Де-зу» слили третьему лицу. И проверили, дошла или нет.

– Ишь ты. Хорошо, а зачем?

– Ну, они задергаются, проколются на чем-нибудь. Их Никитину этому вашему взять будет проще.

– Дуся моя, да Никитин-то и слышит о них впервые.

– Что ж вы их, сами, в одиночку брать будете?

– А мне они, дружок, и на хер не нужны, в свою очередь. Извини за филигранность оборотов речи.

– Ну, я не знаю тогда. Чего ж вы подставляетесь?

– Не в силе Бог, Витек, но в правде.

– Не понимаю.

– Да и не переживай.

Дома у Ирины Гольдберг Волков опять появился –поздно вечером. Она уже отошла от транквилизаторов, взгляд ее глубоких синих глаз был ясен, у губ обозначилась жесткая складка.

– Привет, – Петр поцеловал ее в щеку. – Ты как?

– Ничего.

– Кто звонил?

– Евгений Борисыч, хотел заехать, но я сказала, что лучше не надо. Лена звонила. Она там со своими родственниками хлопочет. Завтра похороны.

– Я отвезу.

– Ага. И еще, опять звонил папин товарищ какой-то, никак не могу запомнить, как его зовут. Он представился, но…

– Чего хотел?

– Да так. Соболезнования. Жалел меня. Спрашивал, не прояснилась ли история с отцом. А она не прояснилась?

– Не знаю, Ира. Честное слово. Я пока сам до конца понять не могу, что к чему. Нам подождать немного надо. Я тут кое-какие шаги сделал, теперь – только ждать.

Весь следующий день Волков провел с Ириной.

Ехать в морг она отказалась наотрез. Петр привез ее сразу на Серафимовское кладбище.

Виктор оказался крещеным, и они вошли в церковь, где только-только началось отпевание. Ирина подошла к гробу брата, Петр встал в сторонке.

Провожать Гольдберга в последний скорбный путь пришли немногие. У закрытого гроба Волков узнал под черной косынкой жену Елену, еще были две какие– то пожилые женщины и мужчина. Чуть в стороне со свечами в руках стояли молодая пара и еще трое мужчин.

Кадырова среди них не было.

После отпевания гроб с телом вынесли из церкви, пронесли на руках до свежевырытой неподалеку могилы, возле которой поставили на козлы. Речей не было. Одна из пожилых женщин поддерживала Елену под руку.

– Прощайтесь,– сказал один из могильщиков.

Присутствующие, вытянувшись цепочкой, прошли мимо гроба, по очереди касаясь его рукой. Затем могильщики взяли гроб на лямки и опустили в могилу.

Каждый бросил туда по комку промерзшей земли, которые падали с деревянным стуком.

Могильщики принялись деловито и сноровисто засыпать яму, и через несколько минут над ней уже вырос свежий холмик, аккуратно заглаженный лопатами. В головах был уложен бетонный цоколь, на который поставили «головку» с надписью: «Гольдберг Виктор Аркадьевич». Дата рождения, дата смерти. Все.

Ирина стояла рядом с женой Виктора, к ним подходили со словами соболезнования.

Кадырова не было и у могилы.

Мужчины, собравшись кучкой, курили в сторонке.

– Поехали к нам, – сказала всем Елена. – Поехали.

Мужчина в дубленке, извинившись, попрощался. Остальные поместились в двух машинах.

Волков вез Ирину, молодую пару и одного из оставшихся мужчин. Другой забрал в свою новенькую «вольво» всех остальных.

На поминках все выпили по рюмке водки за помин души, но поскольку знакомы между собой были мало, разговор сводился к общим фразам.

Где-то через час Ирина попросила Петра отвезти ее домой.

– А ты заметил, – сказала она в машине, – папина могилка еще даже и не осыпалась. И Евгения Борисыча почему-то не было.

По дороге Волков остановился возле магазина, вышел из машины и вернулся с большим пластиковым пакетом, который положил на заднее сиденье.

Возле дома Ирины он загнал джип во двор, помог ей выбраться и взял под руку.

В квартире, пока Ирина запирала двери, прошел на кухню и, достав из пакета, поставил на стол большую бутылку «Абсолюта», банку оливок, пучки зелени и много всякой разной упакованной, готовой к употреблению снеди.

– Знаешь, – обернулся он, – я твоего брата, считай, не знал. Но… давай все-такр по-людски…

Уже вечером, сидя с ногами на диване в гостиной, Ирина сделала глоток кофе из чашечки и подняла на Петра глаза:

– Слушай, что же все-таки происходит?

– Подожди еще чуть-чуть, Ира. День-два максимум. От Гурского что-то уж больно долго ничего нет. Позвонить-то он всяко должен. Даже если и не нашел трубки этой. Правда, меня и дома-то нет, а твоего телефона он не знает. Но на трубу-то мог бы. Твою мать!.. – Волков вдруг осекся, вынул из кармана свой сотовый телефон и уставился на него. – Саша, не звони сюда, пожалуйста. Очень прошу…

И будто бы дожидаясь этих его слов, телефон сразу запиликал. Петр раздумывал какое-то время, а потом обреченно нажал на кнопку:

– Алло.

– Здорово, Петька.

– Гурский! Перезвони мне, я сейчас тебе номер продиктую…

– Пошел в жопу. Нечем мне писать и не на чем. Я голый. Короче, трубка на Камчатке, я лечу туда. Все.

– Эй-эй!

– Ну?

– Ладно, чего уж… Как ты там? Где?